Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица
— Элла, ты никогда не говоришь мне о нем...
Великая княгиня сделала вид, что страшно удивлена. Как
будто она не понимала вопрос, заданный сестрою.
— Кто это — он? Почему ты говоришь загадками...
— Ты что, Элла, обо всем забыла?
Алике не отрывала пристального взгляда от лица великой княгини. Не из-за своей злости, а скорее из шалости, что никак не вязалось с ее привычной холодностью и выдержкой, Элла намеренно продолжала молчать. Наконец, ей, видимо, надоело издеваться над сестрой и она сказала:
— Да, мое маленькое Солнышко, у меня есть вести о цесаревиче. Ты, конечно, хочешь, чтоб я с тобой поговорила о нем, не правда ли?
Алике была готова опуститься в эту минуту на колени перед сестрой, чтобы та только все ей рассказала. Но какая- то неведомая сила, умение владеть собой, которому она научилась во дворцах, напичканных всевозможными запретами ее бабушки королевы Елизаветы, удержали ее от этого.
— Меня восхищает твоя выдержка, Солнышко. Ты дотянула до этого вечера, чтобы поговорить со мной об этом. Ты, наверное, догадываешься, что если мне захотелось видеть тебя здесь, у меня этим летом, то для этого у меня была веская причина. Немногие в этой стране могут похвастаться тем, что им удается заставить Николая излить свою душу. Думаю, что мне это удалось. Это теперь известно и его дяде, потому что, как мне кажется, он должен быть в ку рсе дела. Мне кажется, что он обворожен твоей притягательной личностью. И не потому, что хочет мне понравиться... нет.
Алике так хотелось сейчас заплакать. Она, взяв сестру за руку, прильнула к ней долгим поцелуем.
— Прошу тебя, Элла, не смейся надо мной, из-за такого жеста! Я представила себе, что целую руку мамочки... Да, все, что ты мне говоришь, меня ободряет, утешает. Мне передавали такие ужасные веши о моем пребывание при царском дворе...
Но Элла, которая не любиладавать волю своим чувствам, перебила ее:
— Все, что ты сейчас говоришь — неважно. Важно другое, и ты должна об этом знать. Николай не только тебя не забыл, но он просто горит желанием увидеться с тобой вновь, это он попросил меня пригласить тебя сюда в июле...
Алике, чувствуя, что больше не сможет сдерживаться, выпалила:
— Так он скоро приедет?
Великая княгиня, слишком высокомерная в своем обычном поведении, вдруг ласково потрепала сестренку за шеч- ку, проявляя странную для нее нежность.
— Увы! Дорогая моя, знаешь, все было уже готово к его приезду. Мы с твоим шурином были бы просто счастливы, от такой благословенной встречи.
— Он хотя бы не болен?
— Что ты! Он —- крепкий юноша, и чувствует себя хорошо. Но не забывай — он наследник трона! И его отец отправил его в продолжительное путешествие по разным странам. Он даже побывает на Дальнем Востоке. Ему предстоит совершить официальный визит в Японию... Его путешествие продлится пол год а...
Краска бросилась в лицо Алике. Она впопыхах произнесла фразу, о которой тут же пожалела:
— Я уверена, что не император выбрал это время, чтобы отправить сына с дипломатической миссией. Это — императрица.
Но ожидаемых упреков со стороны Эллы не последовало. Ее сестра молчала. Она приложила палец к губам.
-Т-с-с! Дорогая моя. Оставь при себе свои мнения. Мария Федоровна на самом деле нас не любит. Она считает нас слишком немками, но не падай духом!
Николай любит тебя, я в этом уверена!
VI.
Вернувшись домой, в Дармштадт, Алике столкнулась вновь с привычным одиночеством. Великий герцог Людвиг, здоровье которого сильно пошатнулось, вел фактически затворническую жизнь. Брат Алике Эрнест, единственный наследник короны Гессенской жил, в основном, за пределами домашнего очага, в Пруссии, Англии и Скандинавии.
Куда бы она не шла, где бы не находилась — совершала ли прогулки верхом или присутствовала на официальных приемах в обязательном порядке в силу того, что она оставалась единственной принцессой в семье, перед ее глазами постоянно стояли голубые глаза ее дорогого Николая. Когда же я снова увижусь с ним? Долгое ожидание казалось ей иногда худшей из казней. Куда ему писать? Неизвестно. Но, тем не менее, внутренний голос ее ободрял. Ее уверенность в том, что отсутствующий сейчас ее не забывал, придавала ей сил. Новая поездка в Англию ее не соблазняла, несмотря на всю проявляемую к ней постоянно нежность со стороны старой королевы. Да и ее кузен, Альберт-Виктор (Эдди), ей досаждал. Он продолжал ей делать авансы, в рамках приличий, конечно, но с присущим ему упрямством, и требовал обручения, хотя она уже столько раз говорила ему — «нет».
В перерывах между долгими разговорами с Маргарет Джэксон о европейской политике, она занималась изучением русского языка. Ей приходилось вести продолжительные дискуссии с братом о Германии, к которой она с детства чувствовала совершенно необъяснимое отвращение.
Зимой 1891 года великий герцог так разболелся, что все довольно скромные вечера при его дворе были отменены. А балы, устраиваемые некоторыми высокими сановниками Гессена, совсем больше не интересовали Алике. Она посылала устроителям цветы, направляла свои сожаления, использовала любой предлог, и, прежде всего, плохое здоровье отца, чтобы только не присутствовать на этих званых сборищах, на которых никогда не бывало искреннего веселья.
В газетах, которые ежедневно доставляли во дворец, она читала о всех важных событиях в России. Так из них ей стал известен весь маршрут путешествия цесаревича: Греция, Египет, затем Индия. Его спутники — князья Оболенский и Барятинский — застрелили там по тигру. Но Николай охотиться не умел. Его все чаще покидало хорошее настроение. В пространных письмах к матери, он все время жаловался на ужасный климат, на невыносимую жару. Его еще сопровождал в пути его брат Георгий. Он внезапно заболел, у него началась лихорадка, сильный грудной кашель. По приказу царя пришлось прервать путешествие. Больного посадили в Индии на миноносец и отправили назад, в Россию.
Элла постоянно сообщала Алике новости о путешественнике либо через свои слишком длинные, насыщенные мельчайшими подробностями письма, либо через постоянно высылаемые сестре в Германию вырезки из газет, что позволяло ей постоянно быть в курсе всех перипетий своего очаровательного принца!
Теперь, уже в одиночестве, без своего брата, цесаревич посещал различные районы Индии, ее порты, а также побывал на Цейлоне, а потом в Сингапуре и Батавии (Индонезии), Бангкоке, где король Сиама лично встречал его и устроил в его честь пышные празднества.
Алике следовала за маршрутом цесаревича, словно чайка за кораблем. Он весной прибыл в Сайгон, а оттуда в Гонконг, летом же приехал в Японию в тот момент, когда зацвели знаменитые японские вишни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
