Зеев Бар-Селла - Александр Беляев

О каких-либо прочих судебных делах с участием Беляева газеты в 1909 году не сообщали, но эсеровский процесс ему аукнулся: в ночь со 2 на 3 ноября чинами жандармской и городской полиции у него на квартире был произведен обыск[102]. Ничего компрометирующего, впрочем, не нашли. Но к Беляеву жандармы нагрянули не случайно. Впервые о предполагаемом его участии в суде над эсерами газета сообщила в середине июля[103]. А уже в августе его имя фигурирует в «Дневнике наружного наблюдения и сводок по Смоленской организации партии социалистов-революционеров». Впрочем, для пущей конспирации Беляев в жандармском делопроизводстве проходит не под своим именем, а под кличкой — «Живой»[104]: Отчего живой? За покойниками жандармы не следили… Оттого, наверное, что от прочих подопечных наружки отличался он живостью, бойкостью и подвижностью.

В архиве нашлись и документы об известном нам обыске. Это совершенно секретное распоряжение за № 743–746 от 2 ноября 1909 года: «Произвести самый тщательный обыск… у Корелина (на самом деле: Карелина. — З. Б.-С.), Подвицкого, Беляева и Кельма…» Обыск, как мы знаем из прессы, был произведен и результатов не дал. Оказывается, не все было так просто.

4 ноября в Москву полковником Н. Г. Иваненко была отправлена совсекретная депеша за № 755, из которой выясняется, что у трех обысканных — Беляева, Виктора Подвицкого и прусского подданного Гуго-Эмиля Кельма — ничего предосудительного, действительно, найдено не было. Но зато у четвертого — Карелина Владимира Александровича, ранее уже судимого за политическое преступление, — нашлись и брошюры подстрекательские, и письма, прямо указывающие на крайнюю его неблагонадежность. Но хватать злодея начальник губернского жандармского управления не спешит — Карелина заодно с Подвицким оставляют на свободе. Естественно, под секретным наблюдением — пусть сами выводят на своих подельников.

Продолжается негласное наблюдение и за двумя другими фигурантами: Кельмом и Беляевым. Тем более что иногда вся группа собиралась у Беляева на квартире.

Пять лет спустя, 14 октября 1914 года, издательница «Смоленского вестника» Софья Пиотровская обратилась к смоленскому губернатору с просьбой разрешить А. Р. Беляеву занять пост ответственного редактора газеты. Из канцелярии губернатора в губернское жандармское управление был сделан запрос: «Не навлекал ли на себя какого-либо подозрения в политической неблагонадежности присяжный поверенный Александр Романович Беляев?» Прямо на запросе карандашная надпись: «Неблагонадежных сведений не имеется». На оборотной стороне — печать жандармского управления и ответ: «Компрометирующих сведений нет»[105].

Состоял ли Александр Беляев в партии эсеров? Или вступил и вышел? Симпатий к монархии он точно не испытывал, но от антипатий до партийной работы расстояние немалое…

А чем он вообще занимался с осени 1909 года? Начало адвокатской практики, хлопоты с разводом… Любому другому за глаза хватит, чтобы свободного времени и вовсе не осталось. Но Беляев — человек живой, непоседливый, увлекающийся…

«Вместо Глинкинского музыкального кружка, фактически прекратившего свое существование, в Смоленске возникло новое музыкальное „Симфоническое общество“… <…>

7-го сентября в здании ремесленного училища состоялось организационное собрание нового общества и выбор правления. В правление оказались избранными: председателем Н. А. Гарбузов и членами: Ю. Н. Сабурова, М. П. Плуман, В. А. Плескачевский и А. Р. Беляев. <…> Запись в члены общества производится у Н. А. Гарбузова (Ремесленное училище) и у А. Р. Беляева[106] (Пушкинская, д. б(ывший] Ранфа, кв. 4)»[107].

Прошел месяц…

«13-го октября. Состоялось первое собрание членов „Смоленского клуба общедоступных развлечений“ в здании уездного земства. До открытия собрания один из учредителей клуба А. В. Иванов прочитывает устав и делает сообщение об истории возникновения клуба и о целях, которые ставили себе его инициаторы. — Мысль основать настоящий клуб зародилась в небольшом кругу смоленской интеллигенции, имевшей случай познакомиться с аналогичными учреждениями в других городах. На одном из частных собраний инициаторы избрали комиссию, которой и поручили более близкое ознакомление с уставами существующих клубов, выработку собственного устава, сбор пожертвований и пр. Главные основания, на которые, по мысли инициаторов, должен опираться вновь учрежденный клуб, — следующие: Клуб должен быть общественным и вступление в него не может обусловливаться никакими сословными, классовыми и национальными различиями. Клуб должен сделаться доступным для всех благодаря низкому членскому взносу и должен обслуживать главным образом недостаточные слои смоленского населения, лишенные разумных и полезных развлечений. Наконец, целью клуба является не только доставление разного рода нравственных развлечений и удовольствий, но и культурно-просветительной работы. Поэтому, с одной стороны уставом клуба не разрешается карточная игра и буфет крепких напитков, а с другой — в задачи клуба входит устройство литературных чтений, лекций, курсов, музыкальных вечеров и пр. <…>

После непродолжительного перерыва собрание приступает, согласно предложению С. Н. Кузнецова, к выбору правления в количестве 9 членов и 3-х кандидатов к ним. По запискам избираются большинством голосов членами правления следующие лица (в порядке полученного числа голосов): А. В. Иванов, С. Н. Кузнецов, Р. И. Гинзбург, А. Р. Беляев, П. Г. Григорьев, Я. К. Курнатовский, А. Г. Кононов, Д. В. Руженцев и А. А. Устинов — и кандидатами к ним: А. А. Могилевкин, Е. С. Синегуб и А. Н. Цапенко»[108].

Надо ли говорить, что больше про Клуб общедоступных развлечений никто никогда не слыхал? Да и то сказать: что это за идея такая — культурный досуг без буфета крепких напитков? Если не абсурдная, то уж точно мертворожденная… Но Беляев отметился и здесь и попал в число избранных.

А за полторы недели до этого —

«4 октября созвано было общее собрание членов общества [любителей изящных искусств] для рассмотрения отчета ревизионной комиссии, выборов литературной комиссии и разрешения некоторых текущих дел. Собралось, однако, всего лишь 30 человек, в силу чего собрание было признано несостоявшимся и перенесено на 5 октября. 5 октября собралось уже свыше 40 человек. Председателем собрания избран г. Коровин. Заслушанный доклад ревизионной комиссии не вызывает никаких замечаний и таким образом принимается собранием к сведению. Следующий вопрос — о литературной комиссии проходит уже не так гладко. Некоторые из членов общества указывают на бездеятельность литературной комиссии, на отсутствие у нее общего плана и т. д. <…> Члены литературной комиссии гг. Курнатовский и Подвицкий поясняют, что широкая и систематическая деятельность по ознакомлению публики с художественной литературой не может быть осуществлена при наличных силах. <…> Остается лишь откликаться по-прежнему по мере сил и возможности на выдающиеся события в мире литературы (юбилеи) и время от времени знакомить публику с литературными новинками. <…>