Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

Сейчас мне нужно засесть за физику, через неделю первый зачет.

До свидания, пишите скорее. Вера».

№ 12

«Петроград, 21 января 1923 г.

Игорь! Сегодня ночью я прочла чудный, фантастический, потрясающий роман о научных исканиях одного доктора. Он изучал законы мировой жизни, постепенное развитие и вымирание разных видов животных во вселенной и не только со стороны физиологической, но и историю жизни духа всего живого. В своей скрытой от всех лаборатории он производил страшные опыты вивисекций и исследования под микроскопом. Он объездил всю землю, он изучал таинственные науки древности и вникал в культы древних религий. В Индии и Тибете, где скрыты тайники самых ценных и великих духовных откровений, где скрываются те посвященные, которым известно так много, потому у них дух всецело восторжествовал над всем земным и временным, он сам был учеником одной секты, и ему открылось многое. Одиннадцать лет провел он, замурованный, в крошечной келье, где свет проходил только через отверстие для руки, чтобы брать пищу, которую приносили ему! И сила жизни его души так окрепла и развилась, что в обыденной жизни она выливалась в колоссальнейшей силе гипноза. И какие чудеса он творил гипнозом! В моей душе все сияет, все полно радостью и полнотою переживаний. И чтобы не нарушать этой полноты, чтобы не отрывать внутренний взор от того, что я вижу, и мысли от тех размышлений, которые нахлынули на меня, я сегодня целый день молчу, я сказала, что наложила на себя обет молчания, и ничто не отвлекает меня. Мне кажется, что я оторвалась от обыденного, неинтересного и увидела вдруг то вечное, что всегда есть, но что не всегда видишь. Будто серые стены моей жизни раздвинулись, и я увидела перед собою далекое синее небо и ослепилась торжеством сияющего солнца… Господи, как чудно знать и верить, что есть такие прекрасные люди, что мир таинствен и жизнь духа вечна!

Игорь, я счастлива и я улыбаюсь жизни, и восхищаюсь ею, и преклоняюсь перед Вечностью Творца. Вы так давно не пишете, отчего? Я не хочу повторять Вам, как дорога мне наша переписка, это тонкая золотая шелковинка, протянувшаяся так далеко. Я не хочу, не хочу, чтобы она лопнула. Неужели же, чтобы помнить и, главное, любить жизнь и душу кого-нибудь, нужно непременно видеться, смотреть друг на друга или слушать, вообще материально воспринимать? О нет, пусть это будет не так! Пусть мы не увидимся никогда, но пусть ниточка не рвется. Игорь, ведь та шелковинка, которая идет от меня к Вам, ведь это единственная дорожка у меня к возвышенной душе человека, других таких дорожек у меня нет. Есть дороги другие, гораздо более основательные и ощутимые материально, но эта золотая стрелка одна, никто о ней не знает, и она одна в горькие минуты бодрит меня.

Что Вы? Как Вы живете? Что вокруг Вас и что в Вас? Мне хочется знать, и я жду. Я смотрю в окно, шторы еще не спущены, и с улицы таинственно скользит синий сумрак вечера и белеет снег. Я смотрю на маленький клочок бесцветного неба над крышей дома напротив и повторяю стихи Вл. Соловьева, в которых сказано все то, что я сейчас чувствую:

Милый друг, иль ты не видишь,Что все видимое намиТолько отблеск, только тениОт незримого очами.

Милый друг, иль ты не слышишь,Что житейский шум трескучийТолько отзвук искаженныйТоржествующих созвучий.

Пишите, пишите, пишите. Дайте адрес, а то „до востребования“ так неопределенно. Жду. Вера. Петроград. В.О., 3 л., д. 12, кв. 1».

№ 13

«Петроград, 12 февраля 1923 г.

Здравствуйте, милый Игорь! Получила на днях Ваше письмо и была ему так рада… Письма от Вас, от Сильвии приходят ко мне, как чудные освежающие вести издалека, из мира, который так чужд теперь мне, но так дорог по воспоминаниям и по той ценности, которую я придаю ему, следя за Вашей жизнью. Вы и не представляете себе, какая тут жизнь, какую жизнь веду подчас я, и, если бы Вы взглянули на меня теперь, Вы бы не узнали меня, так я не похожа на ту, какую Вы знали меня в Симферополе. Хотя, может быть, эта перемена и не очень глубока, потому что ощущение того, что я несовременна, что родилась поздно (Вы помните наши разговоры на эту тему), преследует меня и теперь.

Да, жизнь теперь необыкновенна! Отношения между людьми приняли самые неожиданные, невозможные формы и, конечно, везде кругом торжествует, триумфирует все материальное, все выгодное, все приятное и легкое, блещущее внешностью. Вы можете представить себе, как складываются отношения людей, если в основе жизни лежат такие принципы! И у них довольный вид, сознательно создаваемый вином, папиросами, кокаином или просто волной легкомыслия, которая заливает теперь всех, они убивают в себе всякую критику жизни, всякое стремление углубиться во что бы то ни было и носятся вихрем, срывая цветы, но не в вихре безумия или страстного увлечения (это можно понять и простить), а в вихре, создаваемом сознательной, расчетливой головой. Исключения из этой массы — это люди отживающие, люди прошлого; люди несчастные, которых бьет судьба, и люди редкие среди молодых.

Ваша отрешенность от сует этой жизни восхищает меня! Я не боюсь, что Вы станете сухим эгоистом для жизни и людей, это ведь не похоже на Вас, а, уходя в науку, Вы собираете такие духовные силы, которые никогда не даст Вам жизнь. И выйдете в жизнь Вы сильный, неизломанный и богатый душою, ведь это самое ценное. Я в свои отчаянные минуты всегда думаю о Вас и говорю себе: „Вот есть еще один человек, которого не тронула наша современщина и который сохраняет и сохранит чистую душу“, и эта мысль меня утешает.

Я ведь совсем, совсем другой человек. Меня жизнь, обыденная, жизнь кругом захватывает, увлекает, волнует, мучает, радует и делает каждый мой день полным тревогами, ожиданиями и то подъемами, то упадками настроения. В конце концов — это тяжело, потому что уходит много сил на мелочи, потому что нет минут, когда серьезно, глубоко можешь уйти в себя и отрешиться всей душой от обыденного. И я завидую Вам, завидую Наде, моей сестре, всем людям, которые уходят в науку, в искусство всем своим существом. Я так не могу, и поэтому теперь со мною бывают минуты страшного духовного изнеможения, когда я, потерпев неудачи, устав от вечных тревог и вечных исканий, в отчаянии беру папиросы и курю, стараясь забыть все.

Расскажу Вам о том, что я делаю. Учусь прилежно в Институте, сдаю зачеты, слушаю лекции, которые иногда увлекают меня. Сколько нового, интересного, того, что так живо и так необходимо для жизни, дают естественные науки! Но Институт мой как общение с людьми — мертв для меня, потому что я не люблю моих коллег и чувствую себя чужой среди них.