Нетаньяху. Отчет о второстепенном и в конечном счете неважном событии из жизни очень известной семьи - Джошуа Коэн
Под этим я имею в виду вот что: допустим, что приводимые им сведения, скажем, о погромах эпохи Крестовых походов и инквизиции справедливы; допустим также, что полезны и выводы, которые он делает на основе этих сведений, — к примеру, выводы о распространении государственной власти в эпоху Средневековья и непрерывно меняющихся отношениях в треугольнике «монархия — дворянство — набирающее силу бюргерское сословие»; или, к примеру, выводы о том, что в процессе того Крестового похода, который именуется Реконкистой, множество евреев, будучи избавлено от жестокой власти мусульман, охотно приняло католицизм и настолько преуспело в католическом обществе, что церковь постановила считать иудаизм не религией, а национальной принадлежностью, дабы оправдать свое стремление очиститься от конверсос еврейской крови. Отлично. Прекрасно. Замечательно. Но почти в каждом написанном им тексте рано или поздно выясняется, что на самом деле речь не об антисемитизме в Лотарингии эпохи раннего Средневековья или в Иберии эпохи позднего Средневековья, а, скорее, об антисемитизме в нацистской Германии ХХ века, и вот уже описание того, как конкретная трагедия повлияла на конкретную диаспору, превращается в филиппику о трагедии еврейской диаспоры в целом и о том, что диаспоре этой с образованием государства Израиль необходимо положить конец, точно обязанность истории — не описывать, а предписывать. Вряд ли подобная политизация еврейских мук произведет на американские научные круги такое же впечатление, как на наши, но связывать погромы эпохи Крестовых походов с иберийской инквизицией и нацистским рейхом, дабы доказать цикличность еврейской истории, находящуюся в опасной близости к мистике, — большая натяжка, причем в любых научных кругах.
Вы спросите, откуда такая тяга к политизации, — я вам отвечу. Нетаньяху — гебраизированная израильская фамилия семейства Милейковских. По славянским землям рассыпаны, как зерно, бесчисленные деревеньки и городки, названия которых представляют собой вариации протоиндоевропейского корня melh, «молоть»: Милейково, Мельниково и т. д. — по-английски это будет Миллтаун. (Наверняка в Америке не счесть Миллтаунов.) Переход от «жителя Миллтауна» к «данному Богом» (ибо таково высокопарное значение слова Нетан-яху) — серьезная перемена. Отец Нетаньяху, Натан Милейковский, родился в 1879 году (жестокое время: казаки, кровопролития) в белорусском местечке Крево близ границы с Литвой, учился на раввина в знаменитой Воложинской ешиве, где и попал под влияние сионистов. Хотя, если вдуматься, термин не совсем верный: пожалуй, «сионизм» — характеристика неточная с исторической точки зрения, поскольку нынешнее значение этого слова перевесило и превратило изначальный его смысл в анахронизм. История сионизма с трудом поддается изложению: все попытки растворяются в метафизике. Социалисты, коммунисты, анархисты, сионисты — подумать только, какое множество личин вынуждены были переменить евреи в Новое время, прежде чем стали теми, кто они есть, вновь стали евреями… но на этот раз уже свободно…
Коротко говоря, тот сионизм, о котором ныне пишут в учебниках и у нас, и за рубежом, — порождение Западной Европы, движение космополитов вроде Герцля: они почти ничего не смыслили в традиционном иудаизме, зато смыслили в журналистике и любили посидеть в кафе; эти люди говорили не на иврите и даже не на идише, а по-немецки, политикой заинтересовались из-за позорного дела Дрейфуса и недовольства отдельных народов, ускорившего распад Австро-Венгерской империи. Этот сионизм добивался политической независимости евреев везде, где только можно: и в еврейском государстве в Британской Восточной Африке, и в голландском Суринаме, и в Аргентине, и в еврейских колониях на Кипре, на Мадагаскаре, в Нижней Калифорнии. Но существовал и другой сионизм, отдельный сионизм, и его приверженцы справедливо утверждали, что он древнее и чище, хоть заявления о чистоте чего-либо евреям следует воспринимать с осторожностью. Этот сионизм был порождением Восточной Европы и местечек черты оседлости — движение религиозных бедняков, стремящихся переселиться в страну, которую Господь обещал их предкам, древним израильтянам. И когда они туда переселятся, обещание это исполнится и настанет рай на земле. Таков был сионизм ребе Милейковского, странствующего оратора и агитатора, публиковавшего свои полемические сочинения под псевдонимом Нетаньяху. Да, фамилия вашего кандидата, этого мастера псевдонимов, тоже некогда была псевдонимом! Скрываться надо осмотрительно, ведь маска, под которой скрывается одно поколение, может однажды прославить другое! В текстах за подписью Нетаньяху ребе Милейковский недвусмысленно заявляет свою позицию: в отличие от сионистов Вены, Будапешта и Швейцарии, он отказывается дожидаться, пока мир «дарует» евреям собственную страну, где и когда будет угодно великим державам; Бог уже «даровал» евреям собственную страну, их отчизну, Палестину, она никуда не делась, она ждет их, она Нетан-яху, дарована Богом, им остается лишь заполучить ее.
На первых конгрессах сионисты разделились на два противоположных лагеря — политический эволюционный сионизм Запада и практический революционный сионизм Востока; противоречия между ними были связаны с вопросами географии и метода: любая страна или конкретная страна, добиться своего посредством переговоров или захвата территории. Между партиями и делегатами шли бурные споры, начавшаяся Первая мировая война и участие британцев лишь подогрели их: политические сионисты осаждали правительство его величества требованиями поддержать создание еврейского государства в Палестине, практические сионисты вступали в полк королевских стрелков, чтобы сражаться в Палестине. Однако географические разногласия урегулировали — разошлись только в методологии, — едва Оттоманская Порта лишилась власти над Палестиной и британцы из союзников превратились во врагов.
В 1920-м или около того ребе Милейковский впервые приехал в подмандатную Палестину, обосновался и тут же уехал, показав пример будущих странствий сына. Но наш Нетаньяху хотя бы путешествует с семьей, тогда как его отец-раввин почти все 1920-е годы провел в разлуке с женой и девятью детьми: он разъезжал по миру, собирал средства на создание государства — средства на приобретение земель, на переселение и переобучение иммигрантов, наконец, на оружие и боеприпасы для еврейских отрядов Сопротивления, импровизированного военного подразделения того практического движения, которое ныне назвали «ревизионистским сионизмом» (тогда как политический сионизм назвали просто «сионизмом»). Возглавлял этих ревизионистов чрезвычайно энергичный одессит Владимир (Зеэв) Жаботинский, он вместе с Иосифом Трумпельдором создал Еврейский легион и сражался за британцев, прежде чем объявил себя их заклятым врагом. Точнее, как он любил говорить, сражался не столько за британцев, сколько против турок. Все политическое движение Жаботинского было проникнуто этой почти воинствующей педантичностью и ригоризмом; арабов его ревизионисты ненавидели немногим более, чем колеблющихся соотечественников-евреев, собратьев по вере, того же Вейцмана и Бен-Гуриона, которых считали соглашателями-марксистами: эти жалкие покорные слабаки выпрашивали землю, вместо того чтобы взять ее силой, и произносили пламенные речи в университетских аудиториях,
