Сергей Нечаев - Бальзаковские женщины. Возраст любви

«Придет день, когда все, даже сама природа повелит Вам покинуть меня. Да и благородно ли взамен своего увядшего сердца принять в дар молодое сердце, полное иллюзий, которые уже не можешь разделять, когда уже не можешь дать счастья, потому что сама не веришь в счастье?»

Но Бальзак, казалось, не обращал внимания на эти доводы и присылал мадам де Берни записки следующего содержания:

«Ничто не помешает мне быть у садовой ограды в десять часов, и я буду ждать хоть до утра, думая о той, кого я мечтал бы здесь встретить. Так сладостно ждать, даже потеряв надежду».

Свидание! При всей своей неискушенности, Бальзак понимал, что это очень серьезный шаг. Предаваясь приятным предвкушениям, он уже не мог думать ни о чем другом.

И вот долгожданный день настал: как пишет А. Труайя, «смущенная более чем ожидала, мадам де Берни, забыв о всякой осторожности, уступила натиску своего возлюбленного».

Произошло это где-то в начале мая 1822 года, о чем свидетельствует нижеследующее письмо Бальзака:

«О, Лора! Я пишу тебе, а меня окружает молчание ночи, ночи полной тобой, и в душе моей живет воспоминание о твоих страстных поцелуях! О чем еще я могу теперь думать? Ты завладела всеми моими помыслами. Да, отныне моя душа неотделима от твоей, и куда бы ты не пошла, я всегда буду следовать за тобою.

Перед моим взором неотступно стоит волшебное видение, исполненное нежной прелести; я все время вижу нашу скамью. Я ощущаю, как твои милые руки трепетно обнимают меня, а цветы передо мной, хотя они уже и увяли, сохраняют пьянящий аромат.

Ты полна опасений, и тон, которым ты их высказываешь, раздирает мне сердце. Увы, я больше чем когда-либо уверен в том, в чем клялся, ибо поцелуи твои ничего во мне не переменили. Впрочем, нет, я и впрямь переменился: я безумно люблю тебя».

Как видим, здесь он уже обращается к своей возлюбленной на «ты», а это значит, что, как очень верно подметил биограф Бальзака П. Сиприо, «в обороне мадам де Берни была пробита брешь».

По-видимому, «брешь» эта очень скоро была расширена, через нее, как это обычно бывает, осаждавшие войска бросились внутрь осажденной крепости, и она окончательно пала. Мадам де Берни увлеклась сильнее, чем сама думала, и не противилась больше своим чувствам. Во всяком случае, в одном из писем Бальзака уже можно найти такую фразу:

«Думаешь ли ты обо мне так же неотступно, как я думаю о тебе? Любишь ли ты меня так же сильно, как говоришь?»

Люди, охваченные страстью, становятся неосторожными. Бальзак слишком часто посещал «дам с околицы». В провинциальном Вильпаризи все тайное тут же делалось явным, вот и поведение Бальзака быстро стало предметом всеобщих насмешек. Да и дети мадам де Берни все понимали, обсуждали и осуждали происходящее.

Бальзак по этому поводу писал своей возлюбленной:

«Любовь моя, думается, нам не следует обманывать себя: острый взгляд юных девиц[8] все разгадал. Ничего определенного я не знаю, но стоит мне только посмотреть на твою Элизу, как она вспыхивает… Что касается Александрины, то в ее глазах можно прочесть презрение и массу других сходных чувств. Жанна уже давно все поняла, и все они относятся к нам с недоброжелательством, которое даже не стараются скрыть».

Мадам де Берни отвечала Бальзаку:

«Все находят, что ты совсем не умеешь вести себя в обществе, а язык твой подобен бритве. Для того, чтобы хоть как-то унять вспышки гнева и недовольства, превратившиеся в деревне в злые смешки и колючие взгляды, я была вынуждена побывать с визитом у твоей матушки и сказать ей, что, хоть я и слишком к тебе привязана, но в доме моем тебя не сильно-то жалуют, и некоторым домочадцам смешна твоя манера одеваться и говорить, манера держать себя. Я знаю, она теперь пошлет тебе сухое и нравоучительное письмо, в котором будет так мало материнского тепла, что сердце мое заранее обливается кровью и трепещет от боли и обиды за тебя, мой обожаемый. Прости меня за вынужденную ложь в Вильпаризи!

Отчего так получается, дорогой, что, обретая огромное счастье в нашей любви, мы испытываем столько огорчений по вине окружающих?..»

Надо сказать, что мадам Бальзак, когда наконец начала догадываться об истинном положении вещей, весьма неодобрительно отозвалась о любовных поползновениях своего сына. Она прекрасно видела, что Оноре влюблен в ее сверстницу, он просто одержим этой любовью и совершенно забросил работу.

У нее мигом созрело решение: надо отправить сына в Байё, в дом к Сюрвиллям.

Что сейчас ответил бы двадцатитрехлетний парень на подобное предложение матери, об этом можно только догадываться. Но Бальзак был существом инфантильным, разве в силах он был воспротивиться? Ведь мать так умела поджимать губы и сверлить его леденящим взглядом своих синих глаз! Вынести это было невозможно. С другой стороны, он был рад увидеться с сестрой и присмотреться к житью-бытью молодоженов. Как ему ни было жаль расставаться со своей возлюбленной, 20 мая он все же уехал. Отец 18 мая 1822 года сопроводил его отъезд следующим письмом дочери:

«Посылаем Вам Оноре… Каждый день он делает новый шаг к познанию мира… Но ведь в жизни самое главное — здоровье, а вот о здоровье-то он совсем, ну совсем не заботится. Не умеет он об этом беспокоиться. Если и вспоминает изредка, что силы надо беречь (ему настойчиво напоминает об этом дурное самочувствие), то боюсь, что все благие решения он откладывает в долгий ящик».

Мать написала дочери несколько иное письмо, и оно почти полностью было посвящено отношениям сына с мадам де Берни:

«Оноре не желает понять, как нескромно вот так, дважды в день, ходить к ней в дом. Он не видит того, что происходит у него на глазах. Я хотела бы быть на расстоянии ста миль от Вильпаризи! У него в голове только эта история, и он не понимает, что в один прекрасный день ему наскучит то, чему он предается теперь с таким неистовством».

Мадам де Берни, прощаясь, дала Бальзаку в дорогу флакон туалетной воды, амулет и томик стихов Шенье, который они читали вдвоем; он взял с нее слово, что она каждую неделю будет присылать письмо, «написанное убористым почерком и так, чтобы на бумаге не оставалось пустого места».

В чудесном нормандском городке Байё сестра Лора встретила Бальзака с восторгом. Конечно, она любила своего мужа, но в Байё она скучала и ничего не могла с этим поделать. Однообразная работа мужа нагоняла на нее тоску. Она мечтала о роскоши, а он — о настоящих больших работах по строительству мостов и каналов.