Евгений Мартынов. Белокрылый полёт - Юрий Григорьевич Мартынов
Я сегодня там, где метёт пурга,
Я сегодня там, где поёт тайга.
Я сегодня там, где друзья близки,
Нет причины для тоски!..
Артистическая эстрадная среда условно и негласно делилась на деятелей, кочующих по трудовым молодёжным объектам (это были артисты, «кормящие таёжных комаров»), и на деятелей, участвующих только в престижных праздничных концертах, посвящённых юбилеям и съездам комсомола и партии (это были элитно-номенклатурные артисты). Женя участвовал в мероприятиях и нижнего, и верхнего рангов согласно общепринятому тогда лозунгу:
«Партия сказала: надо!
Комсомол ответил: есть!»
Платы за эту общественно-концертную деятельность никто ни от кого не требовал (кормили в поездках – и то уже хорошо), но на её основе складывались отношения и мнения, рождались рекомендации и ходатайства, существенно влиявшие на судьбы людей, задействованных в подобных мероприятиях. Комсомол отметил «заслуги Евгения Мартынова в деле нравственного воспитания советской молодёжи» (эта классически типовая формулировка фигурирует почти во всех многочисленных грамотах и дипломах, вручённых брату различными комсомольскими органами за более чем двадцатилетний период соприкасания его с комсомолом): в 1979 году Женя стал лауреатом премии Калининского обкома ВЛКСМ (вместе с А. Дементьевым – за их совместное песенное творчество), в 1980-м – лауреатом премии Московского комсомола (за личный вклад в развитие молодёжной комсомольской песни), а в 1987-м в итоге – лауреатом премии Ленинского комсомола. Вся «денежная начинка» этих премий, как и полагалось по неписаным законам, была перечислена на строительство важных объектов народного хозяйства. Такое «целевое» направление лауреатских премий было почти общепринятым явлением, и никто из лауреатов этим не бахвалился.
Авторское прочтение «Лебединой верности» в популярной программе «Артлото» было так горячо воспринято телезрителями, что Мартынов сразу же стал «всесоюзным девичьим кумиром»
Для многих людей, знавших Мартынова до его стремительного взлёта на Олимп эстрадной популярности и смотревших на его триумф со стороны, было непонятным и загадочным то «везение», которое, казалось бы, действительно его сопровождало. На их вопросы о причинах своего успеха Женя, как правило, отвечал шутками: мол, он племянник Олега Кошевого, зять трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина, герой ташкентского или ашхабадского землетрясения, лауреат совминовского домоуправления и т. п. И некоторые люди верили его шуткам, всерьёз доказывая другим, что Мартынов женат на внучке Покрышкина, что прославленный маршал авиации подарил ему самолёт, и он теперь на этом самолёте летает на дачу к Брежневу, так как генсек ему во всём покровительствует. Хотя, конечно же, за успехами брата ничего сверхособенного не скрывалось помимо его солнечного таланта, искренней доброжелательности и расположения к людям, а также смелости и азарта в действиях по достижению поставленных целей. Если было необходимо, Женя не боялся и не гнушался ответственных закрытых прослушиваний и открытых концертных баталий, выхода на уровень очень высоких должностных лиц и прямого контакта с неблаговолящими ему людьми, опасных самолётно-вертолётных передвижений от одной концертной площадки к другой и «полулевых» ночных работ в студиях звукозаписи. Раз нужно, брат умел и за себя попросить, и со своей стороны удружить. Если цель оправдывала средства, он шёл и на фиктивный брак (до женитьбы на Элле), и на вступление в партию (в 1980 году), действуя по принципу Сократа: «Где отступает гибкость, там наступает старость».
Женина жизненная позиция вообще была активной, и по своим внутренним – волевым и умственным – качествам брат во многом был не похож на своё внешнее лирическое «Я». Не побоюсь сказать: Евгений был бойцом, даже если сам этого не осознавал, признавая в себе лишь игрока. Он был полон энергии, в частности творческой, горел ею и даже перегорал, не находя возможности реализовать её полностью. Да, в той, оставшейся позади, эпохе было много высокого и героического, красивого и крепкого, но при всём при том наша система не давала возможности реализовать себя хотя бы на 50 % (правда, это отнюдь не мало), если ты хотел остаться независимым. Система тебя взращивала, хомутала, «ставила на тебя», погоняла, баловала пряниками и одаривала милостями, но вожжей из своих рук никогда не выпускала. Ты был вечным пролетарием, наёмной рабочей силой: беги, тяни, надрывайся – и не задумывайся о том, кто извозчик, в чьих руках вожжи. Реализовать свои собственные проекты не позволяли ни высокие связи, ни крупные (по советским меркам) авторские гонорары… Хотя эти козыри – связи и гонорары – внешне и создавали иллюзию творческого удовлетворения, личностного самостояния и духовного восхождения.
Я коснулся такой составляющей в судьбе творческого человека, как авторские гонорары. В 70–80-е годы, когда авторское право в нашей стране было защищено государством, основным источником существования для авторов-песенников было начисление гонораров за исполнение песен на концертных и танцевальных площадках (платных) и в ресторанах. Если песня была очень популярна и исполнялась повсюду, то она одна могла приносить композитору (у поэтов ставки были пониже) от трёх до пяти тысяч рублей в месяц. Если популярных песен у композитора было несколько сразу, то в пик своей популярности эти песни способны были дать месячный доход в 10–15 тысяч рублей, и даже более. Но, я повторяю, это в пик популярности, и популярности тотальной. По поводу объёмов чьих-то «с неба падавших» гонораров постоянно шептались неудачливые шлягерописцы, переполняемые догадками, завистью и злостью. Нужно заметить, что для большинства завистников и борцов за «чистоту песни» главным критерием отношения к авторам и песням были не творческо-художественные достоинства последних, а их гонорарно-коммерческий успех. Именно «слишком зажравшихся» авторов критиковали на съездах и пленумах союзов композиторов и писателей. Когда же удачливый автор постепенно выходил из пика своего успеха и его авторские гонорары падали до средних размеров, интерес к нему со стороны «секретарей-блюстителей» тут же пропадал. Какие он теперь писал песни, никого попросту уже не интересовало.
Евгений Мартынов занимал первое место по авторским гонорарам среди композиторов всего Советского Союза в течение примерно двух с половиной лет начиная с конца 1975 года. Он отодвинул на второе место бывшего лидера – Давида Тухманова. А до Тухманова первую строку в этой устной табели о рангах уверенно занимал Арно Бабаджанян. Брата же с первой позиции оттеснил Александр Зацепин, «экс-чемпион», а того – давно прорывавшийся Раймонд Паулс… Женя, кстати, с большим интересом следил за творчеством перечисленных мной композиторов и всегда отзывался о них с искренним уважением – как об очень крупных творческих фигурах. Примечательно, что Мартынов, Тухманов, Зацепин, Паулс, назову также Юрия Антонова, – все были (и сейчас, помимо Жени, остаются) профессионалами, почитаемыми друг другом, однако держащимися друг от
