Над планетой людей [Алексей Леонов] - Михаил Фёдорович Ребров
— Пора, Валерий, — вздохнул Алексей. — Экспедиция закончена.
— Пора, — без энтузиазма отозвался Кубасов.
На 95-м витке они вновь надели скафандры, устроились поудобнее в своих рабочих креслах и начали готовиться к спуску.
Алексей доложил о том, как выполнена ориентация. Его сообщение ретранслировали в подмосковный Центр управления полетом. Экипажу ответил Юрий Романенко:
— Вас поняли. Все идет штатно. Время расчетное. Ждем!
21 июля в 13 часов 10 минут включилась тормозная двигательная установка. «Союз-19» начал сходить с орбиты. Произошло разделение отсеков. Спускаемый аппарат, в котором находились Алексей Леонов и Валерий Кубасов, преодолевая сопротивление атмосферы, устремился к Земле.
— На борту все нормально. Внизу Африка. Преобладает желто-коричневый цвет, видим озера. Корабль идет плавно.
— Принято! — ответила Земля.
— Разделение прошло вовремя, идем устойчиво, — передал Леонов.
Из Центра управления подтвердили:
— По нашим данным, у вас все штатно.
После паузы реплика:
— Слышим ваши переговоры между собой.
Кубасов ворчит:
— А что это вы наши переговоры слушаете?
Земля смеется:
— Не мы — микрофон.
В корабле тихо. Слышно, как работают движки системы управления спуском. В иллюминаторе плывет Каспийское море, покрытое барашками облаков.
— Как самочувствие? — запрашивает Земля.
— Отличное. Спасибо.
Спускаемый аппарат, объятый пламенем, огненной точкой чертит небо. Потом пламя исчезает. На высоте 10 километров срабатывает тормозной парашют.
В 13 часов 51 минуту «Союз-19» приземляется в 54 километрах северо-западнее города Аркалык.
Три июльских дня 1975 года: 15, 17 и 21-е. Каждая из этих дат определяет один из этапов совместного советско-американского полета. Но есть и еще одна, которую хранит Алексей Леонов в памяти и в сердце: 22 сентября 1975 года. В этот день Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев принял в Кремле экипажи «Союза» и «Аполлона». Леонид Ильич сердечно приветствовал американских и советских космонавтов. А они вручили ему символ стыковки на орбите— металлический эллипс, половинки которого соединены специальным замком. Эллипс был собран из частей, доставленных в космос на советском и американском кораблях.
После совместного «путешествия» в космос было и совместное путешествие по американской земле.
Четырнадцать дней. Одиннадцать городов. Маршрут от Атлантического побережья до берегов Тихого океана. Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго, Омаха, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Хьюстон…
«Добро пожаловать!», «Очень приятно видеть вас в нашем городе», «Здравствуйте, русские парни!», «Наши сердца с вами!» — такие плакаты висели в аэропортах, на улицах и площадях городов, их поднимали восторженные толпы американцев.
— Мы были союзниками с вами во время войны, — говорили ветераны, — сейчас становимся союзниками в освоении космоса. От Эльбы до Вселенной — это перспективный путь для всех живущих на планете.
Пусть ракеты несут только мирные грузы!
И всюду — пресс-конференции. Всюду — вопросы. Самые неожиданные, самые разные. Чистосердечные и с подковыркой. О технике и о политике, о русском характере и американской деловитости, о самом полете и о космосе вообще. Был и такой:
— Не слишком ли дорого обходятся исследования космоса?
— Конечно, дорого, — согласился Алексей. — Наверное, и испанской королеве было жалко денег на экспедицию Христофора Колумба. Но она рискнула дать их. И кто знает, когда бы открыли Америку, если бы королева пожадничала…
Смех, аплодисменты, бурный восторг публики и одобряющие возгласы: «Молодцы!», «Русские парни за словом в карман не лезут!»
Томас Стаффорд улыбался и согласно кивал головой. На вопрос, что он может сказать о Леонове и Кубасове, отвечал искренне и с готовностью:
— Удивительно простые, общительные и скромные люди. И очень ответственные. На этих ребят можно положиться.
Диалоги спустя годы
Новый день начинается с утра. Оно может быть солнечным и туманным, слезиться дождем или слепить белизной снега, может быть душным и прохладным, морозным и ветреным… Но каким бы ни было утро нового дня, для Алексея Леонова оно начнется, как всегда, разминкой «до хруста костей».
Потом дела. К примеру, один из таких дней включил комплексную тренировку экипажей, совещание в совете «Интеркосмоса», встречу с научным руководителем по диссертационной работе, разбор тренировки болгарских и кубинских космонавтов, ночные полеты. И конечно, заботы о семье, о доме. Да, недюжинное упорство, настойчивость и работоспособность требуются от человека, чье служебное положение определяется так: заместитель начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. И порой чисто символичны выходные дни, приходится отказываться от запланированных отпусков… Летчик-космонавт Леонов живет с полной отдачей душевных и физических сил, стремясь как можно больше успеть, поделиться с людьми тем опытом, что приобрел на земных и космических орбитах, сказать что-то свое…
В Москве была глубокая ночь, когда между Центром управления полетом и тем, кто находился на борту космического комплекса «Салют-6» — «Союз-26», начался не совсем обычный диалог. Речь шла о ремонтных работах вне корабля. Экипаж сообщал о своих действиях.
— «Заря»! Я «Таймыр-один», готовы начать программу.
Это означало, что оба космонавта — Юрий Романенко («Таймыр-один») и Георгий Гречко («Таймыр-два») — облачились в скафандры и находятся в переходном отсеке станции, люк в основное помещение закрыт. Теперь космонавты ждут разрешения Земли на сброс давления и открытие люка. «Заря» подтвердила контрольные параметры:
— Сброс идет нормально. Можно открывать люк… Переходите на автономное питание.
Какое-то время в главном зале Центра стояла тишина. Потом поступило сообщение данных медицинского контроля. Они «противоречили» напряженности момента: космонавты были спокойны.
Алексей Леонов смотрел на информационный экран, где засветились контуры станции «Салют-6», состыкованный с кораблем «Союз-26». Кружочки с буквами «К» (командир) и «Б» (бортинженер) показывали место нахождения экипажа.
— Ждем доклада, — напомнила «Заря».
— На связи «Таймыр-два». Вышел в открытый космос. Осматриваю торец и замки. Разъемы в полном порядке. Похоже, что элементы станции, антенны, светильники, солнечные батареи тоже в норме…
— Работали с шаблоном? — поинтересовались из Центра управления.
Речь шла о специальном устройстве для проверки электроразъемов.
— Пока не было необходимости. Осмотр и контроль продолжаю. У меня такое впечатление, что сейчас улечу в эту бездну.
Алексей вспомнил свои ощущения. Когда он выходил из «Восхода», в какой-то момент ему тоже показалось, что он улетит. Но это быстро прошло. Его мысли прервал голос «Таймыра-один». Юрий Романенко успокаивал:
— Не волнуйтесь. От меня не улетит…
— Сейчас включится привод солнечных батарей, — предупредила «Заря».
— Ждем, это будет отличное зрелище. А пока я еще раз проверю антенны.
— «Таймыр-два», не забудьте о шаблоне.
— Помню, помню. Инструмент отличный. В скафандре условия комфортные. Сейчас передадим вам телевизионную картинку. Для объективности…
Наблюдая за действиями Георгия Гречко, Алексей лучше других понимал, как нелегко там ребятам. Вспомнился уже далекий теперь мартовский день 1965 года. Тогда было начало. Затем сложный эксперимент повторился: и у нас, и за
