Месть - Владислав Иванович Романов
— Ну что, какие будут мнения, товарищи, по данному вопросу? — Услышал Киров сакраментальную фразу Сталина, после которой обычно никаких вопросов никто не задавал, и понял, что сейчас все проголосуют «за», и он будет вынужден подчиниться решению Политбюро.
— Можно мне сказать? — Киров услышал свой голос и даже удивился тому, что отважился на такой смелый шаг. — Я хотел бы отвести свою кандидатуру и дать мне возможность еще некоторое время поработать в Ленинграде. Закончить пятилетку, которую я начал, это очень важно, я затеял реконструкцию помимо Путиловского еще на ряде крупных заводов, Серго подтвердит, и хотел бы все это сам закончить…
Киров что-то еще собирался сказать в свое оправдание, но замолчал и сел.
С лица Кобы слетела улыбка, и он застыл как соляной столб, изумленно глядя на Кирова, словно тот нанес ему предательский удар в спину.
Еще до пленума Киров успел переговорить с Орджоникидзе. Он рассказал ему об идее Сталина и попросил поддержать его просьбу не выбирать его секретарем.
— А чего ты? — удивился Орджоникидзе. — Коба тебя любит, вы с ним сработаетесь… Да и некого, кроме тебя!
— У меня столько незавершенных дел в Ленинграде, что бросать их просто преступно! — нервно заговорил Киров. — Да и к Ленинграду я привык… Я прошу тебя, Серго!..
— Ты так просишь, словно тебя из партии хотят выгнать! — усмехнулся Орджоникидзе, и глаза его погрустнели. — Хотя я понимаю тебя, — неожиданно сказал Серго, лицо его потухло, став пепельно-серым. — Там у тебя самостоятельный фронт работ, а тут, конечно… Сам бы так поступил на твоем месте.
Встретив этот изумленный сталинский взгляд, в котором тотчас непроизвольно вспыхнули искорки ярой злобы, Киров неожиданно растерялся и, поднявшись, снова стал сбивчиво объяснять, что хотел бы закончить вторую пятилетку в Ленинграде, что еще не имеет должного опыта для такого ответственного поста, как секретарь ЦК, что ему нужно подучиться, а тут сразу такая ответственность. Сталин справился с этим ударом друга, погасил злость, достал трубку и стал неспешно набивать ее табаком. Он всегда так делал, когда ему нужно было выдержать паузу и подумать. Киров умолк и сел.
— Скромность товарища Кирова всем известна, — улыбнувшись, неторопливо начал Сталин, — но я тоже исхожу не только из своих наблюдений. Вот на съезде наши старые партийцы меня упрекнули. Говорят: Киров энергичный, сообразительный, прекрасный оратор, почему бы не сделать его секретарем?.. Это не мое мнение, товарищ Киров! А что касается неумения, то, как известно, не боги горшки обжигают. Вам уже тесно в Ленинграде, надо переходить на оперативный простор, и наш ЦК только выиграет от того, что ви, товарищ Киров, станете его вождем!..
— А чего тут обсуждать, — сердито бросил Ворошилов. — Раз партия сказала: надо, значит, надо!
— Давайте голосовать, — взглянув на Сталина и кивнув в знак согласия с ним, предложил Каганович.
— А я считаю, надо поддержать просьбу Сергея Мироновича, — неожиданно проговорил Орджоникидзе, и Сталин, не ожидавший такого со стороны Серго, изумленно посмотрел на друга. — Киров прав, — продолжил Орджоникидзе, — он начинал в Ленинграде пятилетку, затеял ряд важных строек и теперь справедливо просит дать ему возможность их закончить ударными темпами не только в срок, но даже раньше срока! Ленинград — это мощный индустриальный центр, и я, как нарком тяжелого машиностроения, буду очень обеспокоен, если в такое напряженное время произойдет там замена первого лица…
Валерьян Куйбышев, уязвленный тем, что Сталин предпочел Кирова, а не его в должности второго секретаря ЦК, решил поддержать просьбу Сергея Мироновича: зачем брать в секретари ЦК человека, который не хочет быть у власти? Куйбышеву осточертел уже его Госплан, Совет труда и обороны, которыми он руководил: власть не там, власть — в партии, в ее высших органах. Мало кто помнил в ЦК, что именно Куйбышев был секретарем ЦК РКП(б) с апреля 1922-го по апрель 1923 года, еще до Сталина, и Куйбышев на три года раньше, чем Киров, стал членом Политбюро ЦК Это тоже надо бы учитывать при таких назначениях.
— Я тоже считаю, что Киров нужнее сейчас в Ленинграде, — подавив гнев, как можно спокойнее заговорил Куйбышев, глядя Сталину прямо в лицо и выдерживая его тяжелый взгляд. — То, что Сергей Миронович справится с обязанностями секретаря ЦК, я не сомневаюсь, но здесь, в Москве, у нас крепкий партийный костяк, а вот в Ленинграде ни в обкоме, ни в Ленсовете такой мощной фигуры, как Киров, нет и поэтому забирать его сегодня из Ленинграда в Москву значит обескровить ленинградскую партийную организацию, а мы не имеем права делать этого!..
Члены Политбюро зашумели, кто-то, Кирову показалось Андреев, даже сказал: «Правильно!» Ворошилов с Молотовым растерянно посмотрели на Сталина, который, не ожидая этих разногласий, застыл у стола. Выступление Куйбышева резко переломило ситуацию. Сталин помрачнел, положил трубку в карман.
— Прошу меня простить, но поскольку я на первом же заседании нового состава Политбюро не нахожу поддержки у его членов, то мне самому надо подумать: подхожу ли я к этой должности секретаря Бюро и не снять ли мне свою кандидатуру с секретарей ЦК. — Сталин выдержал паузу, взял папку и вышел из комнаты заседаний.
Несколько секунд все молчали, ошеломленные заявлением Сталина.
— Товарищи! — подскочил Молотов и, волнуясь, заговорил, взмахивая правой рукой. — Почему мы отделяем Ленинград от ЦК и всего Союза?! Я думаю, что, находясь на посту секретаря ЦК, товарищ Киров с большей пользой будет работать и на ленинградскую пятилетку, координировать ее темп. И потом не надо забывать, что товарищу Сталину нужен такой энергичный и напористый помощник, как Сергей Миронович! Надо же подумать и о товарище Сталине, он у нас не двужильный!
Орджоникидзе с грустью посмотрел на Кирова, и тот разгадал его взгляд. Серго давал понять, что Сталина не переупрямишь. Раз он захотел, чтоб Киров стал секретарем, то либо это будет так, либо
