Джон Хантер - Охотник
Я вошел в кустарник вместе со своим помощником-следопытом из племени валингулу. Я убежден, что представители этого племени — самые лучшие следопыты в Кении, и я полностью доверял своему помощнику. Почва была песчаная, и мы могли бесшумно идти по зарослям. Кругом была тишина. Это означало, что буйвол, по всей вероятности, застыл, поджидая нас в засаде. Мы подошли к месту, где было много крови, — буйвол там простоял несколько минут. Он, по-видимому, слышал, как принцесса кричала на меня, и остановился послушать. Когда спор прекратился и мы пошли по следу, он тоже двинулся дальше.
Вдруг до нас донесся едкий запах буйвола-самца. Мы остановились. Должно быть он находился всего лишь в нескольких ярдах от нас. Следопыт стоял, сильно раздув ноздри, и был похож на пойнтера, старающегося учуять выводок куропаток; затем он показал пальцем в кусты. Я ничего не видел. Думая, что буйвол находится на некотором расстоянии от нас, я знаком показал помощнику, чтобы он бросил какой-нибудь предмет в направлении животного. Он поднял камень и бросил его в кустарник впереди нас. Я услышал удар камня о рог буйвола. Зверь стоял прямо перед нами, но черная шкура настолько сливалась с тенью, что я не мог его разглядеть.
В этот миг буйвол бросился на нас. У меня даже не было времени прицелиться. Я только вскинул двуствольное нарезное ружье калибра 500 и выстрелил, как из дробового ружья. Пуля попала буйволу под левый глаз, убив его наповал. Если бы при мне было легкое ружье, зверь наверняка убил бы нас обоих, прежде чем издох сам.
Самая необычная просьба, с которой ко мне обратился один из клиентов, заключалась в том, чтобы заползти в нору и извлечь раненого африканского кабана. Я сопровождал графа Карнарвона, который ранил крупного самца дикого африканского кабана. Зверь скрылся в норе. А африканский кабан всегда входит в нору задом и держит свои клыки наготове, чтобы достойно встретить преследователя. Граф загорелся желанием во что бы то ни стало заполучить зверя, а я не мог придумать какой-либо способ достать его. У нас не было ни лопаты, ни другого подходящего инструмента, чтобы выкурить кабана.
Я обратился к следопытам с просьбой последовать за кабаном в нору. Следопыты объяснили мне, что они исповедуют магометанство, а закон ислама запрещает прикасаться к свинье. Если бы не это, они бы с радостью исполнили мою просьбу. Мне ничего не оставалось, как самому спуститься за зверем. Я снял свою куртку и, сказав помощникам, чтобы они меня вытащили за ногу, как только начну брыкаться, пополз в нору.
Нора была слишком тесная для меня, а от вонючего дыхания кабана я чуть не задохся. Так как я закрыл вход в нору собственным телом, то стало совершенно темно. Я с трудом протискивался вперед, нащупывая путь руками. Вдруг моя рука наткнулась на рыло кабана. Я схватил его за клыки. Кабан попытался прижать мою руку к стенкам норы, но я не отпускал его, ожесточенно брыкаясь ногами. От недостатка воздуха и удушливой вони, исходившей от кабана, я чуть не потерял сознание. Наконец, мои помощники вытащили меня и вонючего зверя наружу.
Когда я встал на ноги, утирая лицо, граф сказал мне:
— Блестяще, Хантер! Собственно кабан как трофей мне не нужен, мне просто нужна шкура на седло. Не повредили ли вы ее?
Надеюсь, что граф был в достаточной мере удовлетворен своим седлом. Иначе как оправдать те мучения, которые я перенес, вытаскивая кабана из норы?
Глава шестая
Охота на львов в Масайленде
Однажды весной, примерно в середине двадцатых годов, меня пригласил начальник Департамента по охране дичи в Кении капитан Ритчи, кавалер ордена Британской империи и Военного Креста. Он сделал мне чрезвычайно соблазнительное предложение.
Для того чтобы понять причины такого предложения, необходимо иметь представление о необычных условиях в Кении в тот период.
В центральной части Кении лежит огромное плато — здесь живет воинственное племя масаи, Масаи — племя копейщиков. Они с презрением относятся к луку и стрелам, считая их оружием трусов, которые боятся приблизиться к своему противнику. Молодые воины этого племени называются моранами. Питаются они в основном свежей кровью зверей и молоком. По мнению масаи, это единственная подходящая пища для воинов. В последнее время жители начали усиленно разводить скот. Частично в результате чрезмерно разросшегося стада и недостатка пастбищ по районам пронеслась тяжелая эпидемия чумы рогатого скота. Пали тысячи голов скота, и у масаи осталось лишь небольшое племенное стадо.
Львы стали пожирать дохлый скот, а так как равнины были сплошь усеяны трупами рогатого скота, львы стали быстро размножаться. Слабенькие львята, которые при нормальных условиях погибли бы, доживали до зрелого возраста. Поэтому на территории, населенной племенем масаи, в удивительно короткое время развелось невероятное количество львов. Когда эпидемия прошла и на равнинах уже не было дохлых коров, львы стали охотиться на живой скот. Масаи с копьями и щитами выступили на защиту бесценных остатков своего стада. Но каждый убитый лев стоил жизни одному или двум молодым воинам, растерзанным зверями. Рана, нанесенная львом, почти всегда ведет к заражению крови, поскольку когти хищника покрыты пленкой гниющего мяса предыдущей жертвы. Даже поверхностная царапина часто приводила к смерти. Старейшины племени опасались, что масаи потеряют весь цвет своего воинства. Им оставалось обратиться за помощью к властям.
— Я полагаю, — заявил мне капитан Ритчи, — что эту задачу не следует возлагать на обычного охотника-спортсмена. Это под силу только опытному охотнику. После продолжительного обсуждения Департамент по охране дичи решил, что вы подходите лучше всего. Нужно уничтожить всех львов, наносящих ущерб. Численность львов в течение ближайших трех месяцев должна быть доведена до минимальной нормы. В качестве оплаты вы можете оставить себе шкуры, — закончил капитан Ритчи.
В то время первосортная шкура льва с черной гривой стоила двадцать фунтов, львицы — три фунта. Риск, конечно, был большой, но в то же время охота на львов могла принести значительную сумму денег. У нас уже было четверо детей, а ведь их воспитание обходится не дешево даже в Кении.
Я обсудил это предложение с Хильдой. Опытный охотник, не подвергая себя слишком большому риску, может убить в зарослях кустарника 10, даже 20 львов. Но охота с целью уничтожения 100 львов за короткий промежуток времени может кончиться серьезными ранениями от когтей этих зверей. Моя подруга высказала блестящую мысль:
— Ты помнишь свору собак капитана Херста, с которой ты охотился на львов в кратере Нгоронгоро. Ведь собаки тебе тогда здорово помогли. Почему бы не воспользоваться собаками в данном случае?
