Записки репортера - Алексей Мельников
– А что сейчас надо с селом делать?
– А сейчас я уже не знаю, что делать. Если зовут инвесторов, если зовут еще кого-то, чтобы спас – значит, никто не знает. И я не знаю. Есть ли панацея, нет ли?..
– Вы людей к себе приглашаете на работу, или они к вам сами стараются устроиться?
– На самом деле никто не идет.
– Но ведь негде же на селе работать?
– А зачем им работать? Вот развалились у нас поблизости два хозяйства, пришли инвесторы – так туда не идут работать. Когда они получали полторы или даже тысячу, то кричали: плохо живем! Пришел инвестор и говорит: пять тысяч, но порядок, работать от сих до сих, навоз прогнать, коров выгнать, или что-то вспахать – короче восемь часов в сутки ты должен быть трезвый. И никто не идет.
– У вас есть последователи в вашем фермерском или точнее – крестьянском деле?
– Многие меня не понимают. И не понимали раньше. Я ведь бывший пятикратный чемпион области по бегу. Тоже никто не понимал: а чего он бегает, дурак что ли? Так и сейчас: смотри, сколько земли нахапал – ему, что – больше всех надо? Когда ж он подавится только? Ну, становись рядом и работай. Вон сколько земли зарастает, закочкарилось, лес скоро на лугу встанет. Я главе местной администрации говорю: луг займу, ладно? Ну, занимай, отвечает, чего там, все равно бурьяном пошел. Дисковую борону пустил, кочки убрал, чего-то сделал, подсеял чуток, удобреньица кинул – вот тебе и сено – луговое, хорошее, с запахом детства. И – все дела.
– Нет сожаления, что фермерский путь избрали? Вон как сейчас промышленность в рост пошла…
– Ну, дослужился бы я до начальником цеха на том же моторном заводе, где до этого работал. Но это все – работа в шорах. А я в шорах не привык. От силы месяца три за всю жизнь в них проходил – то есть работал от звонка до звонка. Но я по себе знаю, что должен быть всегда свободным. Работать там, где бы меня никто не подстегивал.
– Кому на земле сегодня работать? Кто на ней останется?
– Вот я вам скажу: через хозяйство наше за последние лет восемь прошло много работников из местных. Так вот двадцать человек из них уже умерло. Причина одна – пьянство. Об этом у нас как-то стыдятся говорить, но проблема на самом деле грандиозная. И какие люди – и с высшим образованием, и специалисты, но – бедолаги в общем. Мне всех жалко, я всех беру. Зимой иной раз до двадцати человек приходит – и бомжи, и кого только нет: дай поработать, дай хоть лед поколоть, дай хоть что-нибудь. Ну, приходите, ребята. Накормил, каких-то денег дал, еще чего-то.
– Вы стали знаменитым фермером. У вас награды. Вас хвалят. Вам это нравится?
– Суета все это. Отметили твою работу – хорошо. Не отметили – делай свое дело дальше.
Паровозный феодал
По его жизни можно снимать сериал. Писать учебник истории. Монографию по металлургии. Диссертацию по машиностроению. Справочник железных дорог. Пособие телеграфиста. Университетский курс по денежному обращению. Или – по ботанике. Или семинарский – по клиросному пению. Плюс – экономический обзор стран Западной Европы. Точно такой же – по экономике России.
А может выйти захватывающийся сюжет из жизни двора их величеств со всеми причитающимися в таких случаях атрибутами: интригами, изменами, коррупцией и т.п. С лихвой достанет материала и для иллюстрации семейных драм шекспировского накала, скажем – «Короля Лир». Или – драм сугубо государственных и абсолютно свежих, ну, например – многострадального импортозамещения в России.
Все эти необъятные сущности вместил в себя Сергей Иванович Мальцов – выдающийся русский промышленник, талантливый инженер, эксцентричный магнат, неуемный меценат, жесткий крепостник, стихийный демократ, купец, певец, могучий государственник, горячий патриот, крупнейший банкрот, обладатель высших генеральских эполет, а также – хрустального замка в Крыму и звания умалишенного напоследок.
В 39 лет на взлете военной карьеры он снимает генеральский мундир, едет из столицы сначала к своим стекольщикам в Дятьково, а затем уходит дышать литейной гарью в купленные по соседству отцом – Иваном Акимовичем – у ослабевших Демидовых чугунные заводы. Стекольным магнатам Мальцовым требовались металлургические мощности для производства собственной промышленной оснастки. Машиностроение и металлургия захватывают бравого адъютанта с головой, и Сергей Иванович усердно прочесывает матушку Европу (благо свободно изъяснялся на английском, французском и немецком), жадно интересуясь всеми премудростями сталелитейного, рельсопрокатного и паровозного дела.
Гигантские промышленная вотчина размером в полгубернии, доставшаяся от отца, собственный инженерный талант, коммерческая хватка, а также небесполезные связи при дворе, что приобрел Сергей Мальцов после женитьбы на княжне Анастасии Урусовой – всё это принесло быстрые плоды. Окунувшийся с головой в заводские дела молодой отставной генерал тут же затевает модернизацию Людиновского и Сукремльского заводов. Выписывает спецов из Европы. Вместо молотовой фабрики строит прокатную мастерскую. Возводит котельные. Внедряет (кстати, первым в России) мартеновские печи. Усовершенствует доменные. Модернизирует вагранки. Масса новых механических приспособлений, станков, механизмов быстро преображают некогда допотопные производства.
Сергей Мальцов постепенно набирает промышленный вес, осваивается в министерских коридорах и бдительно отслеживает спускающиеся оттуда государственные и военные заказы. На самом инновационном из них – первых рельсах для Николаевской железной дороги – Мальцов начинает ваять славу будущего индустриального магната. Заштатное Людиново исполняет цареву волю на отлично и в 1841 мальцовский завод в Людиново первым в Российской империи
