Владимир Дайнес - Жуков. Рожденный побеждать

Маршал Советского Союза Н. В. Огарков, оценивая это решение, отмечал: «Занимая высшие военные посты, он был на виду у всех руководителей партии и государства, других государственных и партийных деятелей и тем более у военачальников. Чего греха таить, многие руководители завидовали его авторитету в армии и народе и нередко боялись его решительности, самостоятельности в принятии решений, поэтому стремились умалить его заслуги перед Отечеством, способствовали дискредитации имени Жукова и отстранению его с руководящих постов Вооруженных Сил».

Хрущев, даже спустя многие годы после расправы с Жуковым, пытался доказать, что маршал готовил заговор: «Когда в 1957 г. обсуждался вопрос о пресечении попытки Жукова организовать военный путч с целью захвата власти в руки военной хунты, то Москаленко активно выступал с обвинениями в адрес Жукова. Уже не на общем заседании Пленума ЦК КПСС, а в более узком кругу лиц, когда Москаленко со страстью обвинял Жукова за поползновение к захвату власти, а Жуков с его солдатской грубостью, с его солдатской прямотой (а я верю Жукову, что он сказал правду) бросил ему: „Что ты меня обвиняешь? Ты же сам не раз мне говорил: чего смотришь? Бери власть в свои руки, бери!“»

Далее Хрущев отмечал: «…Когда Жуков вошел в состав Президиума ЦК, то стал набирать такую силу, что у руководства страны возникла некоторая тревога. Члены Президиума ЦК не раз высказывали мнение, что Жуков движется в направлении военного переворота, захвата им личной власти. Такие сведения мы получали и от ряда военных, которые говорили о бонапартистских устремлениях Жукова. Постепенно накопились факты, которые нельзя было игнорировать без опасения подвергнуть страну перевороту типа тех, которые совершаются в Латинской Америке. Мы вынуждены были пойти на отстранение Жукова от его постов. Мне это решение далось с трудом, но деваться было некуда».

В «Правде» от 3 ноября, наряду с постановлением Пленума ЦК КПСС, была опубликована большая статья за подписью Маршала Советского Союза И. С. Конева «Сила Советской Армии и Флота в руководстве партии, в неразрывной связи с народом», в основу которой легло его выступление на октябрьском пленуме. Иван Степанович утверждал, что Жуков «переоценил себя и свои способности, стремился все вопросы руководства Вооруженными Силами решать единолично, не выслушивая мнений других и полностью эти мнения игнорируя».

Конев подверг критике и роль Жукова в Великой Отечественной войне. Правда, для начала оговорился: «Коммунистическая партия и советский народ не отрицают заслуг т. Жукова перед Родиной». И тут же перешел к разоблачению «маршала Победы»: «Т. Жукову следовало бы помнить, что в его деятельности было немало крупных ошибок и промахов». Иван Степанович возложил на Георгия Константиновича немалую долю ответственности за неготовность Красной Армии к отражению нападения вермахта в 1941 г. В частности, поставил ему в вину «одновременное развертывание большого количества крупных механизированных соединений без учета возможности их своевременного укомплектования боевой техникой и кадрами специалистов, что отрицательно сказалось на ходе вооруженной борьбы в начальный период войны». И разгром немцев под Сталинградом, утверждал Конев, спланировал не Жуков, а Ставка ВГК в целом, причем особую роль сыграли предложения Ерёменко и Хрущева. Иван Степанович знал, как польстить первому секретарю. Припомнил Конев и неудачную попытку Жукова в бытность представителем Ставки на Северо-Западном фронте ликвидировать демянский «котел» зимой 1942/43 г., и то, что Георгий Константинович выпустил из окружения немецкую 1-ю танковую армию весной 1944 г. Заканчивая статью, Конев писал, что «Жуков неоднократно выступал против культа личности Сталина, резко критикуя его за ошибки. Однако эта критика была рассчитана не на то, чтобы помочь партии преодолеть отрицательные последствия культа личности, а на то, чтобы возвеличить самого себя… Он потерял партийную скромность».

Позже Конев оправдывался за эту статью: «…А что я мог тогда сделать: состоялся Пленум ЦК, членом которого был и я. Меня вызвали и предложили (точнее, приказали) написать такую статью, и я подчинился. Так сказать, дали „партийное поручение“. Да и статья, скажу прямо, была подготовлена без моего активного участия. Фактически подписал только».

В 2001 г. Комиссия при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий дала оценку обвинениям, выдвинутым партийно-государственным руководством СССР против Г. К. Жукова. Было отмечено, что на состоявшемся в октябре 1957 г. Пленуме ЦК КПСС с повесткой дня «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте» фактически же разбиралось «дело» Жукова. Ему были предъявлены многочисленные серьезные обвинения, в том числе в подготовке захвата власти и попытке установления личной диктатуры. Собравшиеся посчитали доказанным, что Георгий Константинович в целях захвата власти пытался подчинить себе, помимо армии, КГБ и МВД, то есть все силовые и карательные органы государства. По действовавшему тогда законодательству обвинения, выдвинутые ЦК КПСС против маршала, фактически подпадали под статью 58 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшую за подобные действия высшую меру наказания.

Комиссия при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий констатировала, что для подтверждения столь чудовищных обвинений на партийном пленуме не было приведено каких-либо убедительных фактов. Итоговое постановление пленума с обличающими формулировками принималось в отсутствие Жукова. Наиболее тяжкие обвинения и резолютивная часть постановления не были опубликованы. В советской печати появились лишь те формулировки, где маршал обвинялся в линии на ликвидацию партийного контроля над армией и флотом.

Изучение документов и материалов об обвинениях против маршала Г. К. Жукова, по мнению комиссии, подтверждает необходимость осуждения обществом и государством любых форм политических репрессий как противоречащих основным правам и свободам человека и гражданина, дальнейшего раскрытия правды о трагическом прошлом советского общества.

…Отставка потрясла Жукова, так как военная служба составляла для него весь смысл жизни. Позднее он рассказывал К. М. Симонову: «Есть в жизни вещи, которые невозможно забывать. Человек просто-напросто не в состоянии их забыть, но помнить их можно по-разному. Есть три разных памяти. Можно не забывать зла. Это одно. Можно не забывать опыта. Это другое. Можно не забывать прошлого, думая о будущем. Это третье.

Мне пришлось пережить в своей жизни три тяжелых момента. Если говорить о третьем из них, то тут в чем-то, очевидно, виноват и я — нет дыма без огня. Но пережить это было нелегко…»{696}