Юрий Жуков - Первое поражение Сталина

Каменев. Думаю, раз Владимир Ильич настаивает, хуже будет сопротивляться.

Сталин. Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению».72

В последней фразе Сталина явственно ощущается отчаяние, желание махнуть на всё рукой и предоставить событиям развиваться так, как они пойдут. Сталин больше не спорил, не возражал. Соглашался со всем, что только ни требовал Ленин. Вернее, направлявшие его Мдивани, а также Раковский, решивший внести и свою лепту в дискредитацию проекта.

Так и не приехав в Москву из Гурзуфа, где поправлял пошатнувшееся здоровье, Раковский изложил свою резко отрицательную оценку автономизации (для начала) в письме к ЦК РКП. Попытался, прежде всего, уличить Сталина, а заодно и всю комиссию Оргбюро, в непродуманности проекта, и породившего его неприемлемые недостатки. Мол, и без того все перечисленные в пункте 3-м Наркоматы (кроме Наркоминдела) на Украине давно уже объединены с российскими. Более того, объединены и Наркоматы продовольствия, труда, народного хозяйства, которые проект предлагает сохранить самостоятельными, лишь подчинив директивам СНК и СТО РСФСР. Ехидно попенял на вопиющее отсутствие координации и взаимодействия центральных и республиканских ведомств, устранение чего проектом не предусмотрено. Только затем перешёл к тому, что назвал «существом вопроса».

«Необходимость, – замечал Раковский, – поставить на прочные начала отношения РСФСР с независимыми республиками не может быть оспариваема. Между доводами, говорящими в пользу этого, отметим следующее.

Первое – новая экономическая политика. Она освободила мелкобуржуазную капиталистическую стихию не только в окружающей среде, но и у самих наших государственных хозяйственных объединений. Они стали проявлять ту же жадность к наживе и то же стремление к захвату, которое характерно вообще для капитализма, безразлично, является ли он государственным или частным. Ясно выразилась борьба за захват предприятий между центральными органами и местными органами…

Второй довод – международное положение. В момент, когда мы вступаем в политические и хозяйственные отношения с капиталистическим миром, необходимо, больше, чем когда-либо, единство руководства.

Третий довод – необходимость довести до конца строительство нашей государственной формы и положить конец непрерывно повторяющимся попыткам в этом смысле, кончавшимся составлением коротких схематических договоров или коротких положений, частно отменяемых и пересматриваемых».

Но, начав вроде бы за здравие, продолжил Раковский за упокой: «Всё это абсолютно бесспорно. Однако проект резолюции, принятый комиссией, является тоже одной из этих очередных попыток, которая, несмотря на решительный характер своих формул, будет нуждаться в ближайшее время в новом пересмотре».

Чтобы доказать столь пессимистический вывод, Раковский привёл доказательства, которые очень многие – и в центре, и на местах – рассматривали (как самые веские) в пользу сохранения независимости советских республик.

Первое: «Данный проект игнорирует, что Советская Федерация не является однородным национальным государством. В этом отношении проект резолюции является поворотным пунктом во всей национальной политике нашей партии. Его проведение, т. е. формальное упразднение независимых республик, явится источником затруднений как за границей, так и внутри федерации.

Он умаляет революционно-освободительную роль пролетарской России. Внутри страны на всех окраинах новая политика будет учтена, как НЭП, перенесённый в плоскость национальных отношений. Тем более что при страшной нищете, переживаемой республикой, все национальные расовые чувства обострились и сам пролетариат поддался общей мелкобуржуазной стихии».

Второе: «Проведение новой политики явится ударом по планам хозрасчётного возрождения республики. И в данный момент хозяйственная инициатива независимых республик чрезвычайно сужена. При отсутствии у них финансовых средств и права распоряжаться местными богатствами, они теперь не в состоянии работать как следует для поднятия местных производительных сил.

Суживание их инициативы, что явится следствием проведения данного проекта, ещё больше уменьшит их хозяйственную роль, и все эти «совнаркомы» и «цики» будут только вредным средостением между губерниями, которыми они управляют, и центральными органами РСФСР. Бессильные сами помочь своим губерниям, своим наличием эти «совнаркомы» будут только мешать центральным органам оказывать их губерниям должное внимание».

Третье: «За границей проведение этой резолюции укрепит положение наших противников из буржуазного и соглашательского лагерей. Форма независимых республик давала нам возможность производить максимум революционного эффекта на всех окраинах, а также за границей. Посредством независимого Азербайджана, Бухары, Хивы и пр. Советская Федерация получала возможность оказывать максимум мирного революционного проникновения на Восток.

Посредством независимой Советской Украины Советская Федерация имела возможность совершить такое же революционное проникновение в Галицию, Буковину, Бессарабию. Без всякой серьёзной надобности мы сами себя лишаем этого оружия и, наоборот, даём польской и румынской буржуазии новое оружие для борьбы с нами и усиления своей национальной политики. По отношению к Украине Польша выступит в роли защитницы её независимости, признанной Рижским договором».

Завершил Раковский свою критику предложением «считать заключение комиссии неокончательным. Вопрос должен быть поставлен снова и разрешён во всём его объёме согласно постановлений партийных съездов».73

Раковский – впрочем, как и Каменев, и Ленин – вполне сознательно игнорировал всё противоречившее его стремлению любой ценой отстоять независимость Украины и для того ещё и остальных советских республик. Делал вид, что не существует его собственной записки о жизненно важной необходимости воссоединения УССР и РСФСР, решений о том Всеукраинских съездов Советов, постановлений ЦИКа. Наконец, нет и «Программы» РКП, требовавшей создания федерации, а не союза, то есть осуществления именно проекта Сталина. Почему-то был уверен – все (или, во всяком случае, большинство членов ЦК, к которым и адресовался) забудут обо всём том. Наверное, полагал, что знает, на каких струнах их душ надо играть – скрытое недовольство НЭПом, мечта как можно скорее продолжить пролетарскую революцию в Европе.

Для достижения своей цели (той же, что и у самостийников, с которыми боролся на полях сражений Гражданской войны) решил заручиться поддержкой ещё и своей, украинской парторганизации. Для того на следующий день, 28 сентября, известил о своём категорическом неприятии проекта резолюции Мануильского, задержавшегося в Москве: