Коллектив авторов - Дети войны. Народная книга памяти

– Ты что? С ума сошла? Разве можно? Ты такой ад прошла, а теперь… У меня мужа тоже забрали, но не отчаиваюсь. Будем жить!

Она помогла маме доехать до Москвы, к тёте Вале, муж у неё железнодорожник, трое детей.

Она и сказала:

– Зою оставляй, а сама вербуйся (с ребёнком не возьмут).

Так мама и завербовалась в то село Ярославской области, потом и отец сбежал из заключения, нашел нас через тётю Валю, но его разыскали… Не скоро потом мы с мамой смогли переехать к нему на поселение, когда ему разрешено было жить за пределами зоны, но необходимо было регулярно отмечаться. А уж сколько радости от встречи было!

Потом у мамы уже в мирное время родился мальчик и не дожил до года, а потом ещё двое детей, слава Богу, живы-здоровы.

А восстановить своё истинное свидетельство о рождении я смогла только в 2001 году, когда переехала в Курск из Киргизии, где жила до того. И в переезде, и в восстановлении документов мне очень помогли председатель Курского Союза журналистов Александр Петрович Щигленко и его заместитель Анна Николаевна Кочергина, она ушла уже из жизни, царствие ей небесное. Очень благодарна им за это!

Тогда я обратилась в Международную службу розыска города Арользена. Не очень-то надеялась на ответ, но он пришёл:

«Уважаемая госпожа Турчева!

Мы с благодарностью сообщаем Вам, что Ваш запрос от 4.12.2001 года мы получили. Исходя из него нам стало известно, что Вам требуется справка Международной службы розыска для предъявления её в соответствующий фонд для выплаты компенсаций подневольным рабочим. Мы посылаем Вам ответ о каждом человеке в отдельности:

Фадеев Михаил Степанович, 1915 года рождения. Проверка документов Международной службы розыска даёт положительный результат – зарегистрирован в Штзеп-1иНе. В Штзен-1иНе зарегистрирована Фадеева (девичья фамилия Кадушкина) Мария Сергеевна, 1921 года рождения, и Фадеева Зоя Михайловна, дата рождения – 25.12.1943 года. Данные о лицах, вывезенных на работу в Германию, произведены на основании регистрационных, страховых, больничных карточек, документов фирм, трудовых книжек или рабочих карт».

Пришло из Германии и свидетельство о рождении.

А до того значилось, что я 44 года рождения, так как маме в паспортном столе сказали: «Нет, очень она у вас маленькая, точно не сорок третьего, а сорок четвёртого года рождения». Так и записали – 9 августа 1944 года.

Конечно, хотелось бы ещё и лично сказать слова благодарности потомкам Ганса и Орценов, сказать им, какие у них родители были. Но пока запросы, которые делала в Германию, результата не дали. Кто знает, возможно, судьба подарит мне и эту встречу, во всяком случае, я очень на это надеюсь…

Международная служба розыска

Grosse Allee, 5–9,

34444 Bad Arolsen,

Bundesrepublik Deutscland

Tel. (05691)6290

Telfax: (05691)629501

www.its-arolsen.org

Немцы сбрасывали в колодцы мертвых детей

Матросова Екатерина Ивановна, 26.11.1930—08.05.2014 гг.

Я родилась 26 ноября 1930 года в деревне Ругатенко Смоленской области (сейчас Гагаринский район).

Мне было 11 лет, когда началась война. В семье было 7 детей, а жили мы тогда в деревне Ругатенко Гжатского района Смоленской области. Мать работала бригадиром, отец был председателем сельского совета. Перед приходом немцев старшая сестра вместе с другими девушками погнали скотину в тыл. Гнали через Клин. Когда немцы пришли в деревню, мать прятала в подвале у себя дома партизан. Их было пять человек. Дядя Миша Шумилов был из Дмитрова. Он был радистом и связным у партизан. Среди этих пяти был дядя Костя (Любы Барабановой дядя). Мы с ним встретились уже здесь после войны. Он меня узнал.

Во время войны было много предателей. Кто-то выдал дядю Мишу Шумилова, и его повесили на ветле. Там он висел целую неделю, а потом немцы разрешили его похоронить. Ребята закопали его на бугорке. А партизана дядю Васю Волкова (он был родом из деревни около Дмитрова) немцы расстреляли.

Мать пекла хлеб для партизан, мы выпрашивали санки покататься у немцев, а сами возили на них хлеб и картошку в лес партизанам. Когда у партизан сломалась рация, то я и моя двоюродная сестра Наташа скрутили ее у немцев из машины и передали партизанам. Сестра Валя переправила спрятанных партизан через реку на лодке по два человека, достала для них немецкие палатки. Партизаны были в лесу Красная Роща. На начало войны их было более 700 человек, а к концу войны осталось очень мало – около 20 человек. Много их предали.

Мать пекла хлеб для партизан, мы выпрашивали санки покататься у немцев, а сами возили на них хлеб и картошку в лес партизанам. Когда у партизан сломалась рация, то я и моя двоюродная сестра Наташа скрутили ее у немцев из машины и передали партизанам.

Осенью, уже по снегу, нас погнали в лагеря. Гнали по дороге на Белоруссию.

В одном селе между Смоленском и Дорогобужем все дома были сломаны, нас загнали в одно большое здание, где были стены, но не было крыши. Народу туда загнали очень много и хотели там нас взорвать. Ребята как-то узнали про это и всем рассказали. Стены были высокие, но люди стали друг друга поднимать и выпрыгивать из этих стен. Выпрыгивали и отбегали в сторону, убежать совсем было невозможно, потому что везде были патрули. Нас опять погрузили в машины и повезли дальше. Чуть отъехав, мы услышали взрыв. Это взорвалось то здание.

В селе Златоустово охраняли только взрослых, а мы бегали и смотрели, что делается вокруг. Мама моя все нас не пускала к колодцам, что были возле фермы. Мы ее не послушались и побежали посмотреть, что там немцы сгружают в колодцы. Лучше бы мы послушались маму. Немцы сбрасывали в колодцы мертвых детей. Их было очень много. Мы убежали обратно и больше не отходили от взрослых.

Лагеря находились почти возле Белоруссии, и там мы жили за колючей проволокой три года, пока наши войска не освободили Смоленск. Там были бункера и окопы. В них мы рыли землянки, в которых и жили. Обогревались собственным теплом, вместо постелей были настилы из досок. Охраняли нас наши солдаты с автоматами, которые перешли к немцам. Много было предателей – полицаев, они особенно злобствовали. Погибло очень много наших людей.

Кормили нас в лагерях похлебкой из картофельных очисток, что оставались после немцев, да ячневой крупы горсть. В голоде большом жили и холоде. Гоняли нас под конвоем работать на полях.

Мама моя все нас не пускала к колодцам, что были возле фермы. Мы ее не послушались и побежали посмотреть. Лучше бы мы послушались маму. Немцы сбрасывали в колодцы мертвых детей. Их было очень много.

По реке не вода шла, а кровь. Самолеты, когда бомбят, летят очень низко.

У немцев были отдельные кладбища. Офицеров хоронили в гробах, а солдат в плащ-палатках.