Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

Всю дорогу пока он летел из Кракова в Варшаву Бесков ломал голову над тем, зачем его туда вызывают. Ведь этот вызов свалился на него, как снег на голову. Он только что провел с командой тренировку на краковском стадионе «Висла», где ему завтра предстояло вывести сборную СССР на первую игру международного турнира против сборной Болгарии, вернулся в гостиницу, как туда пришел руководитель делегации Лев Щепко – председатель Федерации футбола Украины. Этого человека Бесков меньше всего хотел видеть здесь, в Польше, но поделать с этим ничего не мог – таково было распоряжение высших спортивных властей, а вернее – Леонарда Земченко. И вот теперь этот Щепко пришел к нему в гостиничный номер и, лукаво улыбаясь, сообщил:

– Константин Иванович, нас срочно вызывают в наше посольство в Варшаве.

– Когда вызывают? – удивился Бесков.

– Немедленно – самолет нам уже выделен и ждет на аэродроме в Балице.

– А с чем связан этот вызов? – продолжал удивляться тренер, которому вовсе не улыбалось срываться с места и покидать расположение сборной.

– Не знаю, – пожал плечами Щепко.

Но он лукавил. Два часа назад ему из Варшавы позвонил советский посол Станислав Пилотович и прямым текстом сообщил:

– Немедленно вылетайте вместе с Бесковым сюда – с вами хочет лично переговорить Леонид Ильич.

Так что, кому именно они понадобились, Щепко прекрасно знал, но решил не сообщать об этом тренеру. А сам он уже понял, ради чего генсек так внезапно решил с ними встретиться – видимо, по поводу того, как сборной СССР следует себя вести, если она в финале выйдет на сборную Польши. Ведь Щепко был искушенным в интригах человеком, поэтому понимал, что может скрываться за таким финалом, да еще в дни, когда одна из команд играет у себя дома в дни всенародных торжеств.

Когда самолет приземлился в аэропорту Окенце, там их уже ждала машина из советского посольства. Которая и домчала гостей до красивого особняка с четырьмя колоннами и двумя боковыми крыльями в центре Варшавы, где с середины 50-х располагалось советское посольство. На широкой лестнице у входа в здание гостей встретил посол СССР Станислав Пилотович. Он и провел их внутрь, где на втором этаже, в его просторном кабинете, прибывших дожидался Брежнев, коротавший время за просмотром телевизора, по которому шли новости с сюжетом с его же участием – транслировался сегодняшний проезд высокого советского гостя по улицам Варшавы.

Обменявшись рукопожатиями с прибывшими, Брежнев усадил их напротив себя и после ритуальных слов о самочувствии, внезапно спросил:

– Вы, надеюсь, оба члены партии?

Получив утвердительный ответ, генсек продолжил:

– Раз так, то слушайте приказ вашего генерального секретаря: в финальной игре против поляков надо им уступить. Польша – братская нам республика, наш важнейший стратегический партнер и будет очень некрасиво, если мы испортим им такой большой праздник, который они отмечают в эти дни.

После этих слов в кабинете наступила пауза, поскольку гостям надо было переварить только что услышанное. Впрочем, одному из них – Щепко – долго думать было не надо. Поскольку он догадывался о причинах этого вызова, поэтому среагировал на слова генсека оперативно и в духе партийной дисциплины:

– Леонид Ильич, можете не сомневаться – мы все понимаем. Поэтому не беспокойтесь – все будет хорошо.

Но Брежнев даже не повернул головы в сторону говорившего, поскольку знал – главным в этом дуэте был Бесков, о принципиальности которого он был давно наслышан. А теперь убедился в этом наяву. Глядя ему прямо в глаза, тренер заявил:

– Я отказываюсь выполнять ваш приказ, Леонид Ильич. И если надо, готов положить свой партбилет на стол хоть сейчас.

И в подтверждение этих слов Бесков достал из внутреннего кармана пиджака свой партийный билет и действительно положил его на стол.

– Но почему вы против? – явно обескураженный этими словами и поступком тренера, спросил Брежнев.

– Потому что он противоречит моим принципам. Футбол – честная игра и всякого рода махинации претят его сущности.

– Но есть политическая целесообразность, которая диктует свои законы, – продолжал стоять на своем генсек. – Я же объяснил вам, Константин Иванович, ситуацию: не надо огорчать хозяев, у которых мы в гостях.

– Если мы сыграем в поддавки, то запятнаем не только свою честь, но и честь хозяев, – все так же глядя в глаза собеседнику, произнес Бесков.

– А вы сделайте так, чтобы комар носа не подточил.

– Ничего я делать не буду, – все так же твердо заявил Бесков. – И вообще, во что мы превращаем футбол?

– В каком смысле? – искренне удивился генсек.

– В прямом – мы все сильнее втягиваем его в политику. Сначала это произошло дома, а теперь дошло и до заграницы. На каком примере мы будем воспитывать наших спортсменов – ведь они все молодые люди и только начинают жить.

– Константин Иванович, вы не на митинге, – вступил в разговор Щепко, который все это время внимательно слушал этот разговор и радовался тому, в какой переплет угодил Бесков. – Вам же ясно было сказано: это партийный приказ, который вызван политической целесообразностью. Вы что думаете, Леониду Ильичу самому нравится эта ситуация?

– Позвольте мне самому за себя отвечать, – оборвал эту речь генсек и снова обратился к Бескову: – Хорошо, Константин Иванович, пусть это будет не моим приказом, а просьбой. Уважьте лично меня – поддайтесь полякам. Это поможет нам укрепить наши отношения с местной элитой, а лично мне – наладить контакт с их первым секретарем.

– Извините меня, Леонид Ильич, но даже ради вас я не могу пойти против своей совести, – развел руками Бесков. – Но я предлагаю вам выход: позвоните в Москву и пусть меня отзовут обратно. Уважительную причину можно придумать какую угодно. А с командой останется мой помощник Юрий Морозов. Хотя я уверен, что он тоже не согласится с вашей просьбой – он, как и я, человек принципиальный.

После этих слов в разговоре наступила пауза и взоры обоих гостей оказались устремлены на генсека. Все ждали его решения. Наконец, Брежнев произнес:

– И все же я надеюсь, что мои слова дошли до вас, Константин Иванович. Поверьте, мне самому не нравится эта ситуация, здесь товарищ Щепко прав, но в политике приходится лавировать, иначе вас попросту сожрут. Впрочем, это касается и большого спорта. Но в любом случае, спасибо вам за вашу прямоту. Можете идти, а вы, товарищ Щепко, останьтесь еще на пару минут.

Когда дверь за Бесковым закрылась, Брежнев закурил свою любимую «Новость» и, устремив свой взор на спортивного чиновника, сказал:

– Тяжело вам, видимо, приходится с этим человеком.