Людмила Бояджиева - Житие и страсть Жоржа Сименона

… — Потом у меня было еще двадцать семь любовников, — сообщила она с гордостью.

Жорж на секунду вспыхнул. Но ревность подогрела возбуждение и они снова и снова занимались любовью. Она кричала и закатывала глаза, всем своим поведением демонстрируя высшую степень наслаждения.

И вдруг сразила его известием:

— Вчера, когда я приехала в Нью — Йорк, у меня была мысль о самоубийстве. Она давно меня преследует. — Женщина разрыдалась: — Я неудачница, мужчинам нужна только для утехи. Много красивых слов, а на деле…Все они рано или поздно исчезали… Я перевязала ленточкой пачку писем, купила красивую шкатулку, что бы сохранить хотя бы слова. Не смейся…

Он не смеялся, ему казалось, что он начинает что–то понимать: эта несчастная слишком часто ошибалась, принимая обычные приемы светских соблазнителей за чистую монету. А ее, наивную глупышку, так тянуло к романтике, к возвышенным отношениям! Как же далеко он был тогда от разгадки — разгадки обольстившей его женщины.

— А еще я заказала шикарный портрет у знаменитого фотографа и решила, что оставлю после себя только это. Пусть мои племянницы думают, что их тетя была прекрасной дамой… А не старой никому не нужной девой… — она заливалась слезами и Сим, изнывая от жалости, провел пальцем по шраму на животе. Он не понимал, что в ее поведении было подлинным, а где она разыгрывала комедию. Но шрам бы настоящим. А сострадание — подлинное, а не показное, всегда было украшением его жесткого, прямолинейного характера.

— Это была серьезная операция?

— Мне удалили яичник. Теперь я, вероятно, еще останусь бездетной. Меня заразил офицер французского корабля… Обожаю офицеров! — она смеялось, обливаясь слезами…

— Думаю, ты никогда не покончишь с собой.

— Ты намерен мне помешать?

Жорж целовал мокрое от слез лицо, повторяя:

— Да. Да!

Его чувства в полном смятении, глубина страданий этой женщины потрясла жалостливого писателя. Он — «адвокатом отверженных», всегда старался оправдать своих, запутавшихся в виражах судьбы, героев. И сейчас всей душей разделял несчастья маленькой, наивной и беззащитной женщины.

Они еще долго сидели рядом, держась за руки в знак союза, заключенного слабой женщиной и сильным мужчиной. А тень злого рока уже витала над соединившейся для многих бед парой.

Утром она с аппетитом позавтракала в номере, и совсем не была похожа на близкую к самоубийству женщину.

— Ты не дал бы мне денег на билет до Филадельфии?

Он протянул ей 200 долларов и спросил:

— Скоро ли я тебя увижу?

— Не знаю. Может быть, в ближайший уик–энд, может быть, никогда. Я должна подумать. Позвони мне вечерком домой. Правда, я обычно бываю на вечеринках. — Она надела перед зеркалом свою белую шляпку, и послала воздушный поцелуй.

Он слушал, как удаляется по коридору стук ее каблучков, сливавшийся со стуком его сжавшегося от разлуки сердца. Возможно, они никогда больше не встретятся! Она сказала — «не знаю» — так легко и просто, словно он ничего не значил для нее — всего лишь очередной эпизод. И ничего не случилось этой ночью — ни взрыва сокрушительной страсти, ни печальных признаний, ни заключенного с Сименоном «союза о поддержке».

На переговорах с издателем Сименон рассеянно подписал договор. К счастью, ему помогал адвокат, присутствовавший на заключении контракта по американским законам. Это был один из самых выгодных договоров в карьере Сима.

Сын спросил по телефону:

— Ты скоро приедешь, Дэд?

— Не знаю.

Он думал лишь об одном — как можно скорее увидеться с Дениз. Ничто не подсказывало ему, что их встреча была самым роковым событием в его пестрой судьбе. Выяснится это не скоро. Он не скоро поймет, как был наивен. Знаток женщин, блестящий сочинитель интриг, психолог Сименон. Ему предстояло испытать многое, воспылав страстью к маленькой, лживой брюнетке, которую он станет нежно называть Ди.

5

В тот же вечер он сел в ночной поезд и вернулся в Сент — Маргерит. Сын повис на его шее — волнующая нежность оттеснила любовные переживания.

— Ты выглядишь усталым, — заметила Тижи.

— Так и есть, — он поспешил уединиться в своем домике.

В новом кабинете, в комнате, теплой от пылающего камина, он разобрал накопившуюся почту и открыл печатную машинку. Но мысли витали далеко — никогда еще ни одной из женщин не удавалось помешать ему работать.

Вечером он шутливым тоном сообщил Тижи:

— Кажется, на этот раз я по–настоящему влюблен.

— Поздравляю. — Тижи усмехнулась краешком рта. — Удивительный дар — каждую связь принимать за великую любовь! И при этом заявлять, что в любовь ты не веришь.

Да, он чувствовал себя влюбленным мальчишкой, а она не звонила! Неужели, приняла другое предложение и уже забыла о нем? Он страдал, не подходя к печатной машинке. Лишь через пару дней, не выдержав неизвестности, сам позвонил ей.

— Алло, кто это?

— Сименон…

— Кто?! А…Да, да, вспомнила. Вам повезло, что я дома. Только что вымыла голову и собираюсь на вечеринку.

— Вы свободны в уик–энд? — Они снова перешли на «вы».

— Не знаю… постараюсь. — Голос Дениз звучал холодно, но от ее глубокого контральто Сима словно ударило током.

— Спой мне: Kiss me once And kiss me twice…

Эта песенка уже стала их собственной мелодией, наполненной воспоминаниями. Он попросил спеть ее и ждал, как пароля, открывающего вход в их короткое, но такое бурное прошлое.

Она пропела пару фразу. Слушая их, Сим ликовал: — Не забыла! Значит, все было на самом деле, а не привиделось в пьяненькой дреме. Он дрожал от возбуждения, не переставая удивляться тому, что с ним происходит.

— Ты хоть немножко любишь меня? — вымаливал он признание.

— Не знаю пока… — В трубке жужжал фен, она торопилась на вечеринку.

— Я буду встречать тебя на вокзале в субботу, — не сдавался Сим.

Пауза, жужжанье фена и, наконец, усталое: — Хорошо, я приеду с 11 часовым.

На огромном, бестолковом вокзале, полном людей и шума, Сим метался и паниковал от нетерпения и сомнений — приедет ли? Он был одержимый лишь одной мыслью: только бы она появилась! Совсем измученный, он увидел в толпе маленькую фигурку в синем костюме и рванулся навстречу. Сжал ее в объятиях, покрывая поцелуями

— С ума сошел! В Америке так не принято! — Дениз оттолкнула его и с независимым видом пошла к остановке такси.

Она привезла шляпную коробку и, когда они вошли в отель, не дала нести ее груму.

— Что там у тебя? — удивился Сим тяжести коробки.