Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

По сигналу командира отряда высадочных средств начали прорываться в порт эсминцы и тральщики.

Между тем сопротивление гитлеровцев на берегу усилилось. Вскоре положение стало настолько тяжелым, что потребовалось срочно сформировать из членов немногочисленных экипажей катеров штурмовые группы для поддержки отряда Айдинова. Во главе одной из таких групп сошел на берег комиссар отряда высадочных средств старший политрук Вантос Иванович Еремеев. Группа стремительно атаковала противника и заняла каменное здание, превращенное фашистами в опорный пункт. В этой короткой схватке с гитлеровцами В. И. Еремеев пал смертью храбрых.

«Щит» набирает скорость. Направляю его прямо в гавань. Проходим боновые ворота. Вижу, что все причалы свободны, но из–за сильного юго–западного ветра принимаю решение швартоваться не к указанному мне причалу, а к Широкому молу: здесь при прижимном ветре удастся быстрее высадить людей.

Теперь артиллерийско–минометный огонь врага сосредоточен на наших кораблях. Вокруг тральщика все чаще поднимаются ввысь каскады воды от разрывов снарядов и мин. А вот навстречу нам тянутся желтые трассы пуль. Бьют два пулемета из каменного здания порта. Слышу свист и щелчки пуль о корабельный металл.

Лейтенант Бережной вовремя заметил эти трассы. Раздаются его команды, и наша сотка производит по зданию несколько выстрелов. Пулеметы замолкают. Но мины падают все гуще и гуще. Одна разрывается совсем близко, обдав мостик веером брызг.

Огнем главного калибра управляет Бережной, зенитных орудий — Мандель, а пулеметов — Сотников. Каждый из них действует самостоятельно, выбирая те цели, которые, по их мнению, наиболее опасны для нас и мешают высадить 450 десантников, стоящих наготове в проходах и у люков. От подавления ближних огневых точек противника сейчас во многом зависит выполнение кораблем своей основной задачи. Поэтому наши артиллеристы и пулеметчики стремятся не дать врагу прицельно стрелять по кораблю, а потом и по высаживающейся пехоте.

Средним ходом приближаемся к молу. Стопорю машины, ставлю ручки машинного телеграфа на «малый назад». В этот момент несколько мин и снарядов падают совсем близко на причале, осыпав нас осколками. Ветер мягко прижимает «Щит» к стенке. Еще не поданы сходни, а десантники уже прыгают на причал и тут же вступают в бой. Они устанавливают пулеметы и открывают плотный огонь по береговым зданиям.

С мостика вижу, как наши краснофлотцы, не обращая внимания на разрывы снарядов и мин, выносят на мол тяжелые ящики с боеприпасами.

— С доставкой на дом, — шутят они, неся ящики к зданию какого–то склада, у стен которого сосредоточиваются десантники.

Швартовка корабля и высадка стрелковых подразделений заняли не более пятнадцати минут. Специальным кодом докладываю капитану 1 ранга Н. Е. Басистому о выполнении задания. Получаю от него приказание немедленно следовать к крейсеру «Красный Крым», отдавшему якорь на внешнем рейде, и вместе с катерами–охотниками высадить с него на причалы войска.

Готовимся отойти от мола. В этот момент сигнальщик докладывает, что в порт заходят два наших эсминца. Вижу, как один из них быстро приближается к стенке и, очевидно, не рассчитав расстояния, врезается форштевнем в причал. Скрежет металла на мгновение заглушает даже разрывы снарядов. Это был «Незаможник», командир которого Павел Андреевич Бобровников всегда любил швартоваться на больших скоростях, проявляя при этом незаурядное мастерство и оправданный риск. Сейчас же, в бою, действия Бобровникова тем более оправданны. Простой расчет: чем меньше времени корабль находится под огнем врага, тем меньше жертв среди десантников и членов экипажа. А на борту «Незаможника» около 800 человек десантников. Ночью, конечно, очень сложно определить точную дистанцию до причала. Ошибка даже в несколько метров может привести к удару, если не удастся вовремя погасить инерцию корабля. На сей раз так оно и получилось. Павла Андреевича особенно–то и не корили за глазомерную ошибку, допущенную при швартовке. Людей он, как и мы, высадил быстро и без потерь.

В пять часов отваливаем от мола и идем к «Красному Крыму». Швартуемся к нему правым бортом, выбрав место с таким расчетом, чтобы десантники могли переходить по сходням к нам на полубак, находящийся почти на одном уровне с бортом крейсера.

Быстро принимаем подразделения пехотинцев, но оказывается, что эти подразделения перешли к нам ошибочно. Они поднимаются обратно на крейсер, а мы начинаем принимать других десантников. Из–за этого просчета мы теряем немало времени. Огонь врага усиливается. Один из снарядов врезается в фок–штаг «Щита» и выводит из строя весь расчет 100‑мм орудия. Погибли старшины Филипп Федорович Трачук и Владимир Иванович Семенов, краснофлотцы Николай Иванович Верба и Тодос Яковлевич Гушель. Тяжело ранены лейтенант И. Ф. Бережной, электрик Петр Емельянов, комендоры Анатолий Белов и Сергей Царев, рулевой Камиль Мехтеев. Ранен и радист Василий Леонов, но он остается в строю. Осколки перебили швартовые концы, и нос тральщика стал отходить от крейсера.

Второй снаряд разорвался у мостика. Рядом со мной упал, тяжело раненный, старшина рулевых Владимир Баглай. Осколок располосовал ему всю спину. Подоспевший на помощь военфельдшер Прилипко обработал и забинтовал рану, а потом вместе с санитаром спустил Баглая вниз.

Мне тоже досталось. Контуженный близким разрывом снаряда, я плохо вижу и слышу, болит голова, из ушей и носа течет кровь, мутит, все перед глазами плывет.

Стараюсь не терять самообладания. Через несколько минут мне становится легче.

Вражеский огонь причиняет нам все больше и больше бед. Мне докладывают, что в пороховом погребе тлеют боеприпасы, на правом борту образовалось более пятидесяти пробоин, через некоторые из них хлещет вода. Бросаю взгляд на полубак и вижу, что загорелся кранец первых выстрелов[15].

Отдаю необходимые приказания, но голоса своего не слышу. Даже гул разрывов снарядов стал каким–то глухим. Не знаю, слышат ли меня другие, но вижу, что действуют все четко и организованно.

Вот прибежали на полубак двое краснофлотцев с огнетушителями, а сигнальщик Алексей Радченко развертывает пожарный шланг и включает мощную струю воды. Вскоре сюда прибывает и аварийная партия. В считанные минуты огонь в кранцах потушен. Артиллеристы тем временем устраняют угрозу взрыва в артиллерийском погребе.

На мостик поступают доклады и от механика Самофалова. Он сообщает, что пробоины заделываются, поступление воды прекращается. Особенно смело и находчиво действовали при заделке пробоин старшина 2‑й статьи Константин Хвалеев и краснофлотец Иван Кондрашев.