Товия Божиковский - Среди падающих стен

За несколько дней до катастрофы я говорил с доктором Нусенблатом: он окликнул меня, когда я через Налевки пробирался к улице Францисканской. Мы были знакомы еще с тех "добрых времен" в гетто, когда я пришел к нему, чтобы пригласить на лекцию в подпольном семинаре Дрора. При свете горящего дома он узнал меня. Положение его было ужасным: он вырвался из своего сгоревшего дома на улице Мурановской, 44; скитался меж развалинами, не находя убежища, и обрадовался, увидев меня. Случайная встреча со мной заронила в его душу искру надежды на спасение.

Доктор Нусенблат тащил за собой тяжелый чемодан. Я посоветовал ему бросить вещи: какой смысл пытаться сохранить материальные ценности, когда человеческая жизнь потеряла всякую ценность! В ответ он открыл чемодан: в нем были рукописи его работы о Герцле. Не себя хотел он спасти, а сохранить ценнейший архив для потомков.

Я взял у него из рук чемодан, и мы двинулись вперед. На Францисканской, 30, я нашел ему место. Но радость доктора Нусенблата была недолгой. Через несколько дней его увезли из бункера, и ему не удалось спасти архив, который он так берег в дни всеобщей катастрофы.

ПЕРВОЕ МАЯ

Был конец апреля. Пожары стерли с лица земли последние остатки домов и улиц в гетто. Непрекращающиеся взрывы перекапывали всю землю. Гибель и уничтожение сопровождали наших бойцов, которые уже забыли, что где-то там все же существует мир и бурлит жизнь...

24 апреля, когда мы еще находились на улице Мила, 29, польская подпольная радиостанция "Свит" передала, что приближается международный праздник рабочих - Первое мая. В нашем погибающем мире это казалось нам далеким и чуждым анахронизмом. Сама мысль о празднике свободы и братства народов звучала диссонансом в жутких условиях нашей жизни.

И все же мы на минуту ощутили внутренний подъем и вспомнили, как шли на многолюдные демонстрации 1 мая.

Перед глазами вставали марширующие в море красных знамен колонны, сияющие лица людей, поющих о светлом будущем. И чем ярче были эти картины, тем страшнее был их контраст с нашим нынешним положением, с ужасным кровопролитием сегодняшнего дня.

...После этой радиопередачи до 1 мая утекло немало воды: мы отступили с Мила, 29, и потеряли радиоприемник, который был нашим единственным средством контакта с внешним миром. Повседневные заботы захлестнули нас, и все же мы считали дни, оставшиеся до праздника.

В бункере на улице Мила, 18, мы решили отпраздновать этот лень нападением на врага.

До сих пор мы нападали на врага ночью, 1 мая мы вышли в бой среди бела дня. Это было на Налевках, 47. Мы долго стояли среди развалин как в пустоте, не имея никакого прикрытия. Враги, как мухи, крутились вокруг. Заметив издали наши каски и ружье за плечом одного из нас, бандиты приняли нас за своих. Они не могли себе представить, что еврейские бойцы вышли посреди дня на поверхность земли. Ошибка врагов дала нам возможность выполнить наш план. Вскоре наши пули "объяснили" немцам, кто мы. Ицхак Сукеник ("Коза") из Гашомер Гацаир убил трех немцев. Остальные сначала растерялись, но потом бросились в погоню за нами. Мы отступили в направление нашей базы на Мила, 18. Дорога была долгой и тяжелой. До ночи мы скрывались в развалинах.

По дороге мы натолкнулись на группу евреев, вышедших на поиски продовольствия. Увидев нас издали, они в панике бросились бежать, приняв нас за немцев. Мы пытались их остановить, но безуспешно. Мы побежали за ними, но это еще больше их испугало.

И только, когда Мэрдэк догнал одного из них и убедил беглеца, что он тоже еврей - бегущие остановились.

Вечером мы благополучно добрались до Мила, 18. счастливые, что отпраздновали 1 мая, как положено еврейским борцам.

ПЕРЕД КОНЦОМ

Третья неделя восстания была самой тяжелой для борцов гетто. Все гетто было разрушено до основания. Не было ни одной целой стены, за которой можно было скрыться. Немцы обнаруживали бункеры один за другим. Бункеры потеряли свое значение как убежище и база для боевых групп. В них не было ни воды, ни продовольствия. Петля затягивалась все туже вокруг наших шей.

Чтобы выманить евреев из убежищ, немцы применили испытанную тактику обман. Среди попавших к ним в руки евреев немцы выбрали самых сломленных и отчаявшихся, физически и морально разбитых, потерявших волю и человеческое достоинство и обещали сохранить им жизнь, а главное дали им по куску хлеба (кусок хлеба! Золотая мечта наесться!) - и такой ценой купили их согласие указать места, где находятся бункеры.

Если бы не эти отщепенцы, немцы не смогли бы обнаружить хорошо замаскированные бункеры или обнаружили бы их не так быстро. Предатели также были безжалостно уничтожены, но лишь после того, как выполнили свою позорную роль.

Обнаружив замаскированный бункер, немцы сами не решались спускаться в него, а посылали такого еврея, заставляя его кричать на идиш, что если евреи добровольно сдадутся, то их просто отправят на работу, не причиняя никакого зла. Когда эти призывы не помогали, немцы пускали в бункер газ, и люди погибали в страшных муках.

Члены боевой организации при появлении в бункерах предателей и немцев сразу вступали в бой. Но там, где не было наших ребят, только немногие решались открыть огонь по немцам, хотя почти в каждом бункере были люди, имевшие оружие. Но им, неорганизованным, трудно было бороться против бомб и гранат; растерянность и подавленность мешали пускать в ход оружие.

На улице Мила, 18, чувствовали, что конец близок. После того, как немцы обнаружили столько хорошо замаскированных бункеров, мы понимали, что и нам не избежать общей судьбы. Лишь теплилась надежда, что немцам не удастся обнаружить все пять выходов одновременно, и останется один, а то и два, через которые мы сможем выбраться наружу и атаковать врага. На это надеялись и те, кто не состоял в боевой организации, но очень слабы были шансы на осуществление этих надежд.

Бойцы знали, что выход из бункера означает для них не что иное, как вступление в бой с немцами. Но перед теми, кто не был членом нашей боевой организации, вопрос стоял иначе: "Что дальше?" Куда денутся эти мужчины, женщины и дети, очутившись среди развалин, без крыши над головой, без какого-либо укрытия? Спасшись от газа, они найдут свою смерть на поверхности земли.

Но события развивались так быстро, что не оставляли времени для размышлений о будущем. Все самые страшные пророчества внезапно стали явью.

Это случилось 7 мая. В три часа ночи над нашими головами послышалось топанье. Немцы шагали туда и обратно, работали каким-то инструментом. На нас сыпались штукатурка и песок. Кажется, немцы намереваются пробить отверстия сверху. Наше убежище, быть может, станет нашей могилой!