Игорь Виноградский - Улыбнись горам, дружище!

На поляну Сулоева под начало маршрута на Коммунизм нас перебрасывали на вертолете, а до того момента, когда подойдет наша очередь, мы жили непосредственно на аэродроме, раскинув палатки прямо по кромке летного поля. А аэродром этот был города Джиргиталь, восемь месяцев в году отрезанного от всего цивилизованного мира и даже от города Душанбе – столицы Таджикистана. Вы помните, как в свое время назывался Душанбе? Сталинобад. А до Сталинобада он тоже был Душанбе, что на местном наречии означает «понедельник». У таджиков нет поговорки «понедельник – день тяжелый», у них другое: если кишлак называется Понедельник, значит там базарный день, когда продают баранов там, ишаков, верблюдов и другую «мелочь», происходит в понедельник – самый «неторговый» день. Соответственно, и кишлак считается так, бросовый... Но вот стал столицей республики – так тоже бывает!

Каждое утро в палаточном городке возле аэродрома жизнь начиналась с появлением местной почтальонши Клавы, которая разносила свежую корреспонденцию прямо по палаткам, «Тук-тук, – говорила она своим полудетским голосом, -ленинградцы здесь живут? Вам письма пришли!» Нач-спас Юра Юшин давал ей маленькую шоколадку, и она с песенкой убегала дальше. Когда мы были еще на маршруте – на Коммунизме, – наш кассир, ответственный за финансы, сходивший только на плато 6.200, решил, что с него и этого «коммунизма» хватит и «слинял» домой. А нам с вертолетчиками прислал записку: «Братва, «труба зовет»! Я эвакуируюсь. Деньги на обратную дорогу – восемь тысяч рублей – оставляю вам на почте. У Клавы. ЛИЧНО». И хотя в высокогорье деньги – химера, которая ничего не значит, именно это крупно написанное «ЛИЧНО» нас несколько заинтриговало.

-   Ни тебе квитанции, ни расписки, – пожимал плечами наш начальник Фред Туник.

-   Ничего, вон, Виноградский у нас на стадионе в Душанбе выступит, пару фельетонов прочтет, – к Новому Году дома будем! – как всегда с серьезной физиономией шутил невозмутимый Юра Юшин. Спустившись с горы и прилетев в Джиргиталь, мы пошли на почту. Чем ближе подходили мы к утлому строеньицу, тем больше охватывали нас дурные предчувствия...

-  Скажите, а вот некто Клава у вас работает? – войдя в так называемый «операционный зал», а на самом деле в тесную комнатуху, спросил громким голосом Почетный Мастер Спорта, старший инструктор, нач-спас пятой экспедиции Юра Юшин.

-  Хто? Клава? Тю-ю! – ответил кривой на один глаз телеграфист. – Так она ж вчера в отпуск ушла!

-  То есть как это – в отпуск?! – опешил Юшин.

-   В отпуск, – подтвердил одноглазый, – и дома ее не ищите. Она к родственникам улетела.

-   А это далеко – родственники?? – спросил «непробиваемый» Фред. – Надеюсь, это не Франция, не заграница?

-   Да нет, – ответил телеграфист, – это Гарм – соседнее ущелье. Если вам так надо – позвонить можно.

-   А какой у нее там номер? – поинтересовался Юшин.

-   Тю-ю! Зачем вам номер? – удивился телеграфист. – Снимите трубку, скажите: «Мне Гарм. Клаву».

Нач-спас Юшин поджал губы, что всегда служило у него признаком душевного волнения и, стреляя в нас глазами, дурным голосом произнес в телефон: «Барышня, а мне, пожалуйста, Гарм...». Прошла минута. Юра переминался с ноги на ногу, вроде как бы хотел в туалет, и, видимо! Услышав ответ, добавил: «Это Гарм? Будьте так любезны, попросить нельзя ли к телефону Клаву...» Дальше – как он рассказывает – ему из соседнего ущелья, из Гарма, сказали: «Клаву? Щас! Она у нас тут курей кормит». Минуты две прошло – появилась «на проводе» и сама Клава.

-  Робяты, вы спустились? Ну, молодцы! А у меня для вас деньги лежат.

-  Так как бы нам их получить? – задал вопрос прямо «в лоб» Юра.

-  Дык я сейчас прямо и прилечу. Ждите меня, робяты!

«Сейчас – она сказала – прилетит» – недоуменно пожал плечами нач-спас, а нас с Туником от нелепицы всего этого стал разбирать нервный смех. Но самое смешное то, что часа через два Клава и вправду прилетела. Повела нас к себе домой. Просунув руку в какую-то щель в полу, открыла дверь, из-под подушки вынули истертый платок, а из него – наши восемь тысяч – по тем временам деньги немалые!! И когда Тупик дал ей целых три шоколадки, была премного довольна, закрыла входную дверь какой-то палочкой и побежала на аэродром – лететь обратно – в Гарм к родственникам!

На аэродроме грузили нас в вертолет не по группам, а по общему взлетному весу – кто с кем попадет – по системе «давай, кидай, влезай, давай, сейчас взлетаем!» И с нами в первую «летку» попал какой-то странноватый тип «Клиент», одетый во все новенькое, что выдавало в нем кого-то из чьей-то администрации. Он сам ничего не грузил, а обхаживал какой-то большой мягкий предмет, похожий на восьмиместный спальник в рыжей оболочке. В итоге, он его, конечно, потерял. В полете нас стало трясти, кидать вверх и вниз так, что мы внизу на перевале порой даже травинки различали. И вдруг, представляете, клиент вспомнил про свой сверток: «Где мой рыжий мешок? Где он??» И давай в вертолете ящики передвигать... Фред рассудительно так говорит ему: «Зачем он Вам сейчас?! Прилетим, выгрузимся, посмотрим, если забыли, следующим рейсом прилетит...». А тот не унимается, шебуршится, ищет свою потерю. Юшин Юра не выдержал и твердо так, по-мужски, спрашивает:

- Что происходит? Зачем тебе сейчас-то твой мешок? Что у тебя там?

А «клиент» беспомощным таким голосом отвечает:

- Как что? Как – что? Парашют!!

Мы все так и обомлели: эта «зараза», значит, с парашютом летит, а мы, значит, так как есть?! «Гольем» – можно сказать?!

-  А зачем вам, собственно, парашют? – спрашивает Тупик. – Вы же на такой высоте даже воспользоваться им не сможете: купол в лопасти попадет, еще нас погубите...

-  Так что, если сеть такая необходимость, может, мы Вас так просто выбросим?

Оказалось, дело в другом! Руководство Международной Экспедиции решило «выпендриться» и «от щедрот таджикского народа» набросать идущим с пика Коммунизма иностранцам арбузов с дынями: мол, «от нашего стола – к вашему столу»! Правда, потом выяснилось, что на такой высоте вертолет «зависнуть» не может, а может только бросать дыни на «бреющем» полёте со скоростью 140 километров в час. А это значит, что дыня, эта спелая желтая тяжелая «ягода» размажется по фирну плато, как плавленый сырок по сухарю. Тогда наши умишки решили: дыни заморозить! Чтоб твердыми были! Но нам объяснили, что такими морожеными дынями этих самых иностранцев на такой скорости перебить можно, по системе «боулинг-кегли»... Вот тогда они и придумали: парашют! Но чтобы он на шесть тысяч раскрылся, его надо почти с семи тысяч бросать, а на семь тысяч – вертолет не летает! Вот такая проблема встала в связи с традиционным русским гостеприимством! Но мы-то потом решили, что это чисто восточные хитрости: нет, чтобы первым делом на поляну Сулоева сами дыни закинуть, они сначала парашют шлют! А закупленные за гос. счет дыни где?! Неужто мы бы их здесь сами не съели?!