Каринэ Фолиянц - Закулисные страсти. Как любили театральные примадонны

Когда я упала на тело Ромео, толпа завопила во мраке столь неистово, что я ощутила смятение. Кто-то поднял меня и потащил навстречу этому реву. К моему лицу, мокрому от слез, поднесли факел. Он громко трещал и распространял вокруг запах смолы. Передо мной металось что-то красное и черное, дым и пламя. А мое лицо, наверно, было покрыто смертельной бледностью.

С тех пор никакой рев восторженного партера, никакие крики, никакой триумф никогда не приносили мне упоения и полноты чувств того великого часа».

Да, зрители – жители Вероны – были потрясены: им явилась настоящая Джульетта.

Всю сценическую жизнь Элеоноры Дузе публику изумляла одна удивительная особенность актрисы – она выходила на сцену без грима. Это понятно в четырнадцать лет, когда в гриме просто нет необходимости, но Элеонора не пользовалась им и в шестьдесят. Эта волшебная актриса умела перевоплощаться внутренне, причем так фантастически, что зрители напрочь забывали о ее возрасте и внешнем несоответствии образу.

Один американский режиссер видел Элеонору Дузе на гастролях в Соединенных Штатах, когда ей было шестьдесят шесть лет. Вот что он писал о своих впечатлениях: «Я вгляделся в нее. Боже милостивый! Старуха, совсем старуха! Такая хрупкая и тщедушная, что, кажется, ее можно сдуть со сцены с такой же легкостью, с какой задувают свечу. Бледное, почти прозрачное лицо – прекрасное, о да, поистине прекрасное, огромные темные глаза, вокруг них морщины. Как много у нее морщин! Глубокие, резкие, безжалостно прочерченные прожитыми и выстраданными годами. И она не прячет, не стыдится их, не пытается скрыть под гримом. Даже на бледных губах нет следов помады. Из-под пестрого платочка выбиваются волосы – совсем седые, белые, как первозданный снег!

Я почувствовал внезапную боль в сердце, словно его сдавили чьи-то стальные пальцы, и откинулся на спинку кресла; слезы застилали мне глаза. Какое мужество! И какая глубокая в этом печаль! Беспредельная печаль нашего мира, бесконечная печаль старости с ее страданиями. Я почти раскаивался, что пришел в театр. В программе было сказано, что в первом акте Дузе играет молоденькую крестьянку двадцати трех лет, мать грудного младенца, жену горького пьяницы… Возможно ли смотреть, как эта маленькая старушка изображает молодую мать, и не умирать от смущения и боли… Я не умер. О, жалкий маловер (да, да, конечно, я говорю о самом себе)! О, маловер! Прошло несколько минут, и я понял, как заблуждался в своем трусливом неверии. Свершилось чудо, одно из тех незабываемых чудес, которые всю жизнь потом служат источником вдохновения. Не успел я оглянуться, как светлая магия гения превратила Дузе, морщинистую, седую Дузе, в прелестную молодую женщину, полную юного трепета и сил. Не знаю, как это случилось – я ни о чем подобном не подозревал, пока не понял вдруг, что перемена произошла. Передо мною была юная женщина, в самом расцвете первой весны. Вот она сидит у колыбели младенца – юная мать».

Но вернемся к началу ее восхождения, к ее первому триумфу. Успех дочери увидел только отец. Мать Элеоноры, самый близкий и самый родной ее человек, была в это время в больнице – врачи нашли у нее туберкулез. Через два месяца Анжелика умерла.

Весть о ее смерти Алессандро и Элеоноре сообщили во время очередного представления. Пораженная в самое сердце девушка сумела доиграть пьесу, не проронив и слезинки. Когда же спектакль закончился, она бросилась на улицу, чтобы выплакать свое горе. Ей было очень, очень тяжело, и чувство какого-то безысходного одиночества охватило ее – и не отпускало всю жизнь.

Конечно, с ней рядом был отец, но и он мучительно переживал потерю своей любимой жены и предпочитал страдать без свидетелей, никого не пуская в свою душу.

Такое состояние руководителя труппы передавалось и остальным актерам. Дела шли все хуже и хуже, и в конце концов труппа Алессандро Дузе распалась.

Элеонору стали приглашать в другие театральные труппы. В 1874 году Элеонора вместе с отцом оказалась под началом Луиджи Педзана, человека довольно ограниченного, но актера весьма незаурядного. Репетиции с ним происходили очень напряженно: ему не нравилась простота и естественность Элеоноры, он требовал от нее традиционного исполнения роли. Когда она однажды возразила, он недовольно воскликнул: «И почему вы непременно хотите быть актрисой? Этот кусок вам не по зубам!»

Актеры труппы тоже не были в восторге от Дузе, она казалась им серенькой бесталанной мышкой, а ее сдержанность они принимали за высокомерие. Провинциальная публика, жаждавшая яркой внешности и пышных форм, на Элеонору просто не реагировала, а однажды вообще потребовала убрать ее со сцены – мол, нам «такая не подходит».

Лишь в двадцать лет она наконец подписала персональный контракт на роль «прима амороза» – первой любовницы.

В 1879 году, во время гастролей труппы в Неаполе, заболела знаменитая примадонна Джулия Гритти, и Элеонора заменила ее. В тот вечер в зале присутствовал Джованни Эммануэль, один из виднейших актеров своего времени, который по достоинству оценил талант молодой актрисы. Ему удалось убедить владелицу театра создать постоянную труппу с Элеонорой Дузе. Всего через несколько месяцев в журнале «Arte Drammatica» («Драматическое искусство») появилась первая рецензия на игру актрисы в спектакле «Гамлет»: «…Элеонора Дузе была идеальна, как видение, благородна, как принцесса, нежна, как дева, прекрасна, как Офелия. Да, она была настоящей Офелией!»

И с той поры, кого бы она ни играла – Джульетту, Офелию, Дездемону, Электру – критики неизменно восклицали: «Дузе – это настоящая Джульетта (Офелия, Дездемона, Электра)». Однако окончательное и полное признание пришло к ней после исполнения роли Терезы Ракен в одноименной чрезвычайно мрачной драме Эмиля Золя. Один из актеров, присутствовавший на спектакле, вспоминая через несколько лет о том вечере, писал: «Да, триумфальный успех того вечера трудно забыть». Успех был, действительно, оглушительный. Партнерша Дузе по сцене, знаменитая Джачинта Педзана, после окончания спектакля воскликнула: «Пройдет немного времени, и, уверяю вас, это хрупкое существо станет величайшей итальянской актрисой!»

Узнав о таком триумфе, Эмиль Золя прислал из Парижа телеграмму с выражением благодарности итальянским актерам.

После успеха «Терезы Ракен» Элеонору пригласили в драматический театр «Труппа города Турина», руководимый Чезаре Росси. Дебют ее в заглавной роли состоялся 19 августа 1881 года. И тут у Элеоноры начались трудности. Публика плохо приняла молодую актрису театра, и зал иногда почти пустовал. Расстроенная Дузе находила утешение в романе с Тебальдо Кекки, за которого вскоре вышла замуж.