Сборник - Сталин. Большая книга о нем

Анна Сергеевна вернулась человеком глубоко больным. Как считала Светлана, «сказалась дурная наследственность со стороны бабушкиных сестер: склонность к шизофрении».

Анна Аллилуева часто бывала в гостях у многочисленных друзей. При этом с каждым разом выглядела все более и более странно. Женщина очень любила конфеты и практически не расставалась с коробкой со сладостями. Золотые веревочки, которыми обматывают упаковку, вешала себе на шею и на руки.

Сидя за столом, Анна Сергеевна могла неожиданно попросить тишины, чтобы указать на пролетающего в это мгновение ангела. И всюду видела слежку. Даже соседскую собаку родная сестра Надежды Аллилуевой подозревала в том, что та ее подслушивает.

Не обошел семейный недуг стороной и брата Надежды Аллилуевой – Федора.

Если бы не события 1917 года, из молодого человека вполне мог выйти талантливый ученый – Федор Сергеевич обладал выдающимися способностями к точным наукам.

Во время гражданской войны юноша не мог остаться в стороне и поступил в разведку к знаменитому революционеру Камо, дружившему с семьей Аллилуевых еще по Тифлису.

По воспоминаниям Светланы Аллилуевой, в один из дней Камо решил устроить для Федора испытание. Для этого «инсценировал налет: все разгромлено, все захвачены, связаны, на полу – окровавленный труп командира. Вот лежит тут же его сердце – кровавый комок на полу.

Что будет делать теперь боец, захваченный в плен, как поведет себя? Федя не выдержал «испытания». Он сошел с ума тут же, при виде этой сцены».

На Новодевичьем кладбище захоронения Аллилуевых занимают целый участок.

На могиле Надежды Сергеевны установлен памятник работы И. Шадра. Из множества предложенных вариантов Сталин остановил выбор на мраморной композиции – бюсте с изваянием руки, как бы лежащей на плече.

«Надежда Сергеевна Аллилуева-Сталина, член ВКП(б) – от Сталина», – написано на надгробии, у которого всегда лежат цветы.

Глава 4. Светлана Аллилуева

(Оболенский И.В. Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили)

Дочь вождя – одна из самых известных фигур многочисленной литературы о Сталине.

Потому я, может, и вовсе не брался бы за рассказ о ней, если бы не встречи с теми, кто хорошо знал Светлану и именно мне, так получилось, доверил о ней свои воспоминания.

Светлана Аллилуева…

Когда я только приехал в Грузию, то решил заняться изучением грузинского языка. Мне порекомендовали лучшего педагога, Нани Чанишвили. Учитель она действительно, что называется, от Бога.

Вот только языка так и не осилил. В том числе и потому, что заслушивался увлекательными историями своего педагога, которая, как оказалось, в свое время преподавала грузинский самой Светлане Аллилуевой.

С записей тех рассказов, сделанных в 2008 году, пожалуй, и началась работа над этой книгой.

В один из вечеров 1985 года мой педагог оказалась в гостях у друзей. Там ее и застал звонок из Центрального Комитета партии. Звонили чуть ли не из кабинета самого Первого секретаря Эдуарда Шеварднадзе.

Через несколько дней Нани предстояло первое занятие с новой ученицей – Светланой Иосифовной Аллилуевой, неожиданно избравшей местом жительства Тбилиси.

Светлана была старше Нани, но между двумя женщинами очень быстро завязались дружеские отношения. Аллилуева о многом рассказывала своему педагогу, в том числе и о своем детстве.

Как-то Светлана вдруг принялась вспоминать о том, как училась в школе. Однажды молодая учительница, которая только поступила на работу и была не в курсе, кто отец Светланы, потребовала пригласить его в школу. Светлана честно передала отцу приглашение, на что Сталин ответил, что слишком занят. Девочка пересказала ответ родителя в школе, но учительница продолжала настаивать. В итоге она вместе со Светланой отправилась в учительскую и заставила ее позвонить отцу. Неожиданно Сталин попросил дочь дать трубку педагогу и сказал: «Извините, но я действительно очень занят. Работа занимает все время».

Но женщина не сдавалась: «Что это за работа такая, если не дает возможности найти хотя бы полчаса на визит в школу ребенка?!»

«Если так срочно, может быть, вы сами сможете приехать ко мне на работу? Я пришлю машину».

В итоге уже через несколько минут лимузин вез Светлану и педагога в сторону Кремля. Учительница потом призналась Светлане, что даже когда они въехали на территорию Кремля, она не догадалась, кто отец ее ученицы. Она решила, что девочка – дочь какого-нибудь ответственного работника ЦК. Лишь когда ее провели в кабинет вождя, она поняла, какую Светлану ей выпало учить.

Сталин был очень вежлив. «Видите, у меня действительно очень много работы. Ну что там моя Светлана?»

Конечно же, учительница сказала, что все в порядке и она просто хотела познакомиться с родителями девочки. «Я один воспитываю дочь, – сказал Сталин. – Так что очень надеюсь на вашу помощь».

«Светлана рассказывала мне эту историю и смеялась. Но не всегда она пребывала в хорошем расположении духа. Как-то призналась, что устала от депрессии. И попросила отвести ее к Католикос-Патриарху.

Помню, до собора Сиони мы добирались на троллейбусе, и я ловила себя на мысли, догадываются ли остальные пассажиры, что за женщина в платочке стоит сейчас среди них.

Католикос-Патриарх согласился принять Светлану, и потом она несколько раз бывала у Святейшего.

Когда Светлана покинула Грузию и снова оказалась за границей, о своих впечатлениях о пребывании в СССР она написала книгу. В ней не упомянута моя фамилия, и кто-то из друзей даже спросил, не обидно ли мне. А я поняла, что таким образом Светлана просто оберегала меня от возможных неприятностей. Ведь наши разговоры с ней были очень откровенны и для восьмидесятых годов вряд ли остались бы безнаказанны».

Когда мне довелось встретиться с Католикос-Патриархом Всея Грузии, я не мог не спросить его о Светлане Аллилуевой. Святейший с улыбкой откликнулся на мою просьбу.

«Она приходила ко мне, исповедовалась. Как-то призналась, что в Сиони на нее слишком пристально смотрят прихожане. Я спросил, как она на это реагирует. «А я им показываю язык», – ответила Светлана. Каждый раз, когда она приходила в Патриархию, я громко включал звук телевизора, чтобы, если нас кто-то записывал, ничего не было. А Светлану это обижало. Она не понимала, почему я так делаю, и с обидой спрашивала: «Вы меня слушаете или телевизор?» Я успокаивал ее: «Вас, конечно». Потом она написала мне несколько писем, я их храню».

Спустя несколько лет после того, как мной были сделаны приведенные выше записи, я познакомился с ближайшей подругой Светланы Марфой Пешковой.