Николай Харламов - Трудная миссия

Мы понимали, насколько важен визит Гопкинса в нашу страну, сколь многое зависит от той информации, которую он доложит по возвращении своему президенту. Америка к тому времени стояла в стороне от схватки на европейском континенте. А ведь эта страна располагала огромными военными ресурсами и могла бы оказать нам более значительную помощь, чем Великобритания.

Не буду подробно останавливаться на переговорах Гопкинса в Советском Союзе: они широко известны по книге Роберта Шервуда "Рузвельт и Гопкинс". Для нас важно подчеркнуть, что Гопкинс не заметил в Москве никаких признаков растерянности или уныния, хотя к моменту его визита (конец июля) Красная Армия вынуждена была вести тяжелые бои, временно оставляя противнику огромные территории. Беседы с главой Советского правительства убедили Гопкинса, что Советский Союз готовится к длительной и упорной борьбе и преисполнен решимости разгромить Гитлера.

Как известно, Гопкинс пользовался безграничным доверием Рузвельта, поэтому его доклад сыграл определенную роль в подготовке трехсторонних переговоров в Москве с участием Сталина, Бивербрука и Гарримана. Эти переговоры открылись 29 сентября - ровно за сутки до начала "решительного" наступления немцев на Москву.

И посольство, и наша миссия еще задолго до начала переговоров всячески наседали на английское правительство, побуждая его от деклараций перейти к конкретным деловым шагам. 26 августа мы с Майским попросили свидания с Иденом. Не играть в дипломатические прятки, а вести разговор начистоту - с таким настроем прибыли мы в Форин оффис. Обрисовав ситуацию на советско-германском фронте, посол напомнил английскому министру, что вот уже десять недель Советский Союз ведет войну один на один с фашистской Германией, а наши британские союзники заняли позицию сторонних наблюдателей.

- Но наша авиация, - возразил Иден,- с каждым днем наращивает бомбовые удары по жизненно важным центрам Германии.

- Не спорю,- сказал Майский, - это имеет какое-то значение, но самое минимальное. Разве бомбардировки способны оказать серьезное влияние на Восточный фронт? Мы находимся в смертельной схватке с общим злейшим врагом. Нужно объединить все наши силы, все ресурсы. А как обстоят дела в действительности? - Майский обратился ко мне: - Что сделано, Николай Михайлович, нашим британским союзником по линии военной помощи?

Я открыл папку с заранее заготовленными документами.

- Вот, пожалуйста. Мы просили военное ведомство Великобритании дать нам шестьдесят супербомб. Посмотрите, сколько бумаги мы истратили на переписку! И все, что мы имеем на сегодняшний день, - это обещание передать нам шесть бомб! Я уже не говорю о втором фронте...

Министр иностранных дел был явно смущен моим сообщением, но тем не менее вместо конкретных деловых обещаний он, как обычно в таких случаях, стал говорить о героизме русского народа, о том, какое восхищение вызывает эта борьба у англичан.

Беседа перешла на тему о предстоящих московских переговорах. Иден заметил, что именно на этой встрече союзников будут урегулированы все вопросы взаимопомощи. Мы же с Майским настаивали на том, чтобы наш британский союзник уже сейчас, не теряя времени, внес свой вклад в дело борьбы с гитлеризмом. В конце концов Иден обещал переговорить с Черчиллем. И действительно, через несколько дней он пригласил нас с Майским и с явным удовлетворением сообщил, что Черчилль решил сделать "подарок"

Красной Армии - немедленно отправить на советский фронт 200 истребителей "харрикейн". Вероятно, Иден ждал от нас восторгов по этому поводу, но наша реакция была довольно сдержанной. Конечно, как говорится, дорог не подарок - дорога любовь, но мы-то прекрасно понимали, что эти 200 истребителей на советско-германском фронте не сделают погоды. Кстати замечу, что советская авиапромышленность в июле 1941 года дала фронту 1807 самолетов.

Их производство продолжало нарастать.

Да, нам не удалось добиться от английского правительства ничего существенного. Нужен был второй фронт. Но всякий раз, как только мы заводили разговор на эту тему, Идеи давал понять, что о высадке не может быть и речи.

Однако наш нажим тем не менее Москва одобрила. Неожиданно мы получили телеграмму от Сталина, который нашел наш демарш своевременным и крайне необходимым. Обрадованные этим поощрением, мы попросили Сталина обратиться к Черчиллю с личным посланием и поставить перед ним вопрос об открытии второго фронта во Францпи и о снабжении Красной Армии вооружением и военными материалами. И хотя понимали, что даже обращение Сталина вряд ли сможет принести какие-то положительные результаты, мы считали, что чем чаще мы будем давить на англичан по поводу открытия второго фронта, тем ощутимее получим результаты по второму вопросу - о поставках военной техники.

4 сентября пришло второе послание И. В. Сталина У. Черчиллю. Майский немедленно связался с премьер-министром, и тот назначил ему встречу на 10 часов вечера. На этой встрече мне присутствовать не довелось, поэтому позволю себе сослаться на воспоминания Майского [См.: Майский И. М. Воспоминания советского посла. Войпа 1939-1943. М., 1965, с. 170-171.].

"Черчилль принял меня в своем официальном кабинете, где обычно происходили заседания правительства. Он был в вечернем смокинге, с неизменной сигарой в зубах. Около премьера за длинным столом, крытым зеленым сукном, сидел Иден в легком темно-сером костюме. Черчилль исподлобья посмотрел на меня, пыхнул сигарой и по-бульдожьи буркнул:

- Приносите хорошие вести?

- Боюсь, что нет, - ответил я и подал премьеру послание И. В. Сталина.

Черчилль вытащил послание из конверта и, надев очки, стал быстро его читать. Читал он то молча, то вполголоса, иногда останавливаясь и как будто бы продумывая отдельные слова и фразы. Я сидел по другую сторону стола и внимательно следил за его реакцией. Черчилль читал вполголоса:

- "Приношу благодарность за обещание, кроме обещанных раньше 200 самолетов-истребителей, продать Советскому Союзу еще 200 истребителей".

Когда Черчилль произнес слово "продать", правая бровь у него удивленно поднялась. Я это мысленно отметил, но никаких выводов отсюда пока еще не сделал.

Целее Черчилль молча пробежал несколько строк и опять вполголоса прочитал:

- "...Относительная стабилизация на фронте, которой удалось добиться недели три назад, в последние недели потерпела крушение вследствие переброски на восточный фронт свежих 30-40 немецких пехотных дивизий и громадного количества танков и самолетов, а также вследствие большой активизации 20 финских дивизий и 26 румынских дивизий.

Немцы считают опасность на Западе блефом и безнаказанно перебрасывают с Запада все свои силы на Восток...