Валентин Павлов - Неизвестный Горбачев. Князь тьмы (сборник)

Неужели не вспомнили, Михаил Сергеевич?! Да это же Даллес, да-да, тот самый, который сказал это еще в 1945 году, разрабатывая план реализации американской послевоенной доктрины против СССР.

А теперь оглянитесь окрест: не правда ли – почти один к одному мы с Вами наконец исполнили заветную мечту американского стратега, то есть реализовали его программу? А Вы еще и до сих пор, пребывая (или, скорее, прикидываясь, что пребываете) в иррациональном мире, доказываете, что «перестройка» – Ваше изобретение! Когда даже Бейкер черным по белому заявил: «Мы истратили триллионы долларов за последние сорок лет, чтобы одержать победу в холодной войне против СССР», то есть реализовать программу того же Даллеса!

Хотите или нет, но в первом ряду «победителей» оказались и Вы, Михаил Сергеевич.

Я не боюсь прослыть консерватором и твердо стою на том, что не надо было так опрометчиво жадно заглатывать блесну, брошенную с того берега, и конвульсивно, суетливо-поспешно рвать жилы и артерии экономических связей, чтобы теперь, обессиленными, почти вслепую искать друг друга, косо-криво, на скорую руку возобновляя их.

Ныне радикалы голосят: мы, мол, не знали, что нас так подведет заокеанский хозяин и его споспешники в богатой Европе, вовремя не предоставив нам обещанных субсидий.

Да ложь все это! Конечно, профаны, наивные и романтически возбужденные (в их числе и я, грешный), по крайней мере на первых порах, не ведали… Но посвященная верхушка со счетами в загранбанках ведала, что творит. Она прекрасно знала и знает, что Запад никогда не будет субсидировать полную независимость новых государств, ибо это не входит в стратегию их национальных интересов. Да и резон ли им, истратившим триллионы на «победу», усиливать побежденных?

Так что не ностальгия по перерожденским 0,3 %, взявшим себе псевдоним «КПСС», и не тоска по развалившемуся унитарному образованию обязывают меня называть вещи своими именами. Мы ведь с Вами, Михаил Сергеевич, вроде бы стремились к одному и тому же – к Содружеству Независимых Государств. Правда, с той существенной разницей, что, скажем, я – в числе подавляющего большинства – в меру своих скромных сил и возможностей стремился это сделать естественно и по закону; Вы же с Вашими – обвально и по… Даллесу. Что ж, на сей раз вышло по-Вашему, точнее – по Даллесу.

Осознаю, что подобные утверждения многим – по причине снятия «образа врага» – покажутся по меньшей мере старомодными. Но меня это меньше всего волнует: правда ведь никогда не была модной.

Потому что – Правда.

Итак, я еще 26 августа 1991 года подал в отставку по всем параметрам. И – уверен – если бы сему примеру последовали и многие другие, события могли бы пойти по другому руслу. Но – все мы люди, все мы человеки: кто-то еще надеялся на лучшее, кому-то не хотелось расставаться с депутатским значком и жильем в Москве, иные просто испугались, третьи решили сражаться до конца. Я не осуждаю никого: каждый поступает согласно своим жизненным принципам. И соваться со своим уставом в чужой монастырь по меньшей мере бестактно.

Если чисто по-обывательски идти по линии материальной, то мне, бесспорно, было легче, чем другим, принимать решение: на протяжении двух лет я оплачивал почти половину гостиничного пребывания впустую, поскольку в основном колесил по горячим точкам, а если выпадали редкие свободные выходные – стремился в Киев.

Московская карьера мне, как украинскому поэту, – тоже противопоказана, посему я отказался от квартиры, которую на первых порах предлагали в Первопрестольной. Не принял я и других заманчивых ангажементов, хотя меня, между прочим, упорно «сватали» и в «Литературную газету», и даже в Союз писателей, и в журнал (бывший «Советский Союз»), и на редактора предполагаемой газеты «Красная площадь»…

Почему же, спросите, я не последовал примеру своих земляков-депутатов, которые, учуяв неладное, быстро переориентировались на Украину? Да потому – простите за нескромность – что «воспитание не позволяет».

Я привык – плохо ли, хорошо ли – но честно выполнять порученное дело. Мои амбиции не ласкал пост вице-председателя Палаты Национальностей, на который был избран неожиданно для себя, ибо сие место готовилось другому лицу. Но коль уж так случилось, я счел своим долгом выполнять порученное мне до конца срока, не уклоняясь и от самых опасных предприятий. И – главное – я поверил Вам, Михаил Сергеевич…

Заявление об отставке, как передавали, не нашло поддержки. Да и Рафик Нишанович, которого я уважал и уважаю, просил в это тяжкое время хотя бы номинально присутствовать на заседаниях ВС до съезда. Вот так я, уже внутренне свободный, и «посещал» Кремль.

На одном из них появились Вы, усевшись под красным знаменем. Как обычно, к Вам, за барьер, потянулись ходоки «пошептаться». Кто-то тронул меня за плечо. Один из работников аппарата показал глазами в Вашу сторону: мол, зовет.

Я слишком длительное время не видел своего президента вблизи. Поэтому первое, что меня поразило, – это еле уловимое внешне, но внутренне явственно ощутимое изменение во всем Вашем облике. Всегда подтянутая, пружинистая фактура обмякла. Несмотря на явные усилия держать голову, как всегда, слегка откинутой – взглядом вдаль – плечи заметно ссутулились.

– Присядь, – сказали Вы с рукопожатием (рука была, как всегда, горячая, но какая-то нетвердая). – Что, Борис, выживем?

Последняя фраза пробилась к сознанию не сразу, поскольку мое внимание загипнотизировали совершенно новые, чуждые черты, появившиеся в Вашем лице. Оно как-то неестественно вытянулось… изменило очертание, и я открыл в нем что-то… ассирийское, что ли?

Очнувшись от поразившего меня открытия, я ответил:

– Выживем-то выживем, Михаил Сергеевич, но надо же собрать Пленум ЦК!

Вы как-то странно заерзали, начали перебирать бумаги. А тут еще Иван Дмитриевич Лаптев, ведший заседание ВС и, как всегда, бдительно наблюдавший за Вашим местопребыванием, начал нервно делать мне знаки: мол, возвращайся к своей кнопке – идет голосование.

Это была моя последняя встреча с президентом. На второй день он подписал свое отречение и самовольно распустил партию, то есть волей-неволей, но ликвидировал существующий строй, получив «в награду» статус «Отступника Всех Времен и Народов».

Как ни парадоксально прозвучит для непосвященных, но в последнее время меня все чаще посещает мысль, что и сам Горбачев, и его соратники были бы рады… именно такому исходу и «статусу». Можно не сомневаться: определенные силы, играя на эмоциях народа, время от времени будут еще и еще подбрасывать «компромат», дабы довести ненависть к экс-президенту до абсолюта.