Андрей Балканский - Ким Ир Сен

Периодически на советской территории организовывались совещания, где обсуждались стратегия и тактика ведения боевых действий и деятельность коммунистических организаций Маньчжурии. С декабря 1940-го по март 1941 года очередное такое совещание проходило в Хабаровске. Специально для него Ким Ир Сен со своими соратниками Ан Гиром и Со Чером подготовил доклад о работе Южноманьчжурского комитета компартии Китая. (Этот документ сохранился в российских архивах и недавно был опубликован2.) Очевидно, что в условиях тяжелых боев и отсутствия постоянной связи как с руководством китайских коммунистов, так и с советской стороной партизанам было не до партстроительства, что нашло свое отражение в докладе. Там указывалось, что «члены партии партийных документов не имеют, членские взносы не платят», что «слабо была поставлена массовая работа, а также политвоспитательная работа среди бойцов», и, наконец, «появилось предательство». Для исправления ситуации предлагалось «развернуть борьбу с разными уклонами и шпионажем». Кроме того, в документе сообщалось, что южноманьчжурским коммунистам необходимы военные кадры-специалисты, печатная аппаратура, газеты, журналы («но сколь чего, ответить не можем»), а главное — установление регулярных контактов с ЦК КПК, «чтобы мы получали указания». Доклад Ким подписал китайским вариантом своего имени: Цзин Жичен. В дальнейшем именно так его именовали в период нахождения в СССР.

Ким Ир Сен выехал на совещание в сопровождении советского офицера. «Прибыл в Хабаровск, а там снегу по колено, трескучий мороз, — вспоминал он. — Нам, рыцарям тайги, все выглядело сказкой. Ни выстрелов, ни грабежей, ни голода. Мирные проспекты, счастливые лица прохожих, свободная речь, бодрые шаги… Все это было пульсом той жизни, которую мы представляли себе как идеал…»3

Совещание проходило в обстановке строгой секретности, в армейской казарме, подальше от глаз и ушей посторонних. Позиция советской стороны на тот момент заключалась в том, что корейские и китайские бойцы должны влиться в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии и временно свернуть свою деятельность в Маньчжурии, чтобы избежать повода для возможного военного столкновения СССР с Японией. Некоторые партизанские командиры возмущались такой постановкой вопроса. Ким, если верить мемуарам, предложил компромисс: использование советской территории в качестве тыловой базы и проведение в Маньчжурии небольших операций «малыми отрядами», который и был принят совещанием.

Вскоре для перешедших в СССР партизан, количество которых стремительно росло, были созданы две военные базы: Северный лагерь «А» в Хабаровском крае и Южный лагерь «Б» в Приморском крае, под Ворошиловом (Уссурийском). Дальневосточный фронт поставлял туда самое необходимое — строительные материалы, палатки, лекарства, некоторые продукты питания. Партизаны же, в свою очередь, сами возвели казармы и хозяйственные постройки, заготавливали в тайге ягоды и грибы, помогали на сезонных работах местным жителям.

«Встречая весну на чужбине. 1 марта 1941 года. В лагере Б» — такую подпись Ким Ир Сен оставил на снимке с Чен Сук. Эту карточку они позже считали «свадебной», поскольку впервые снялись на ней вместе.

Многие корейцы в СССР впервые в своей жизни увидели кино и… черный хлеб. На один прием пищи полагалось 200 граммов хлеба, однако корейцы долго не могли привыкнуть к странному для них продукту и плохо ели его. Зато водка, одинаково близкая русскому и корейскому народам, у бойцов шла на ура.

«В лагере имелась и машина интендантской службы, — читаем на страницах «В водовороте века». — На этом грузовике нам из ближайшего подсобного хозяйства привозили необходимые продукты. Шофером этой машины был советский человек. Ли О Сон ходил за ним по пятам, чтобы научиться водить машину. Иногда он ездил вместе с ним и в подсобное хозяйство. В результате этого Ли О Сон научился не только водить машину, но и пить водку. Кажется, советский шофер был очень пристрастен к этому напитку.

Благодаря тогдашним урокам Ли О Сон и после освобождения страны некоторое время водил машину. При виде машины он просто терял голову. Однажды сел за руль моей машины и наехал на ограду. С тех пор товарищи запретили ему садиться за руль.

После освобождения Кореи ряд советских друзей, находившихся с нами в Южном лагере, посетили нашу страну. Приезжал в Пхеньян и шофер того грузовика и встретился со своим старым другом Ли О Соном»4.

Ким пишет в мемуарах, что из лагеря небольшие отряды партизан периодически совершали длительные вылазки в Маньчжурию и даже в Корею. Эти данные подтверждает один из его сослуживцев — В. Иванов5. По информации Со Дэ Сука, некоторые из корейцев в таких вылазках попали в плен. Среди них был Пак Киль Сон, арестованный в январе 1943 года при переходе границы и давший показания японской полиции о тренировочных лагерях в СССР6.

Точно такой же тактики придерживался Чжоу Баочжун, периодически перебрасывавший бойцов через границу для связи с оставшимися в живых партизанами и оказания им помощи. В 1943 году в одном из боев в Маньчжурии погиб направленный им туда во главе «малой группы» китаец Сюй Хэнчжи. В. Иванов утверждает, что всего с июня 1941-го по май 1945 года было совершено более трехсот «человеко-выходов» малых отрядов партизан из СССР в Маньчжурию.

Таким образом, рейды партизан в Маньчжурию с советской базы и действия там «малыми отрядами» имели место в реальности. Масштабные операции были свернуты отчасти из-за эффективной полицейской тактики японцев, отчасти из-за нежелания советской стороны обострять отношения с Японией. Однако небольшие группы регулярно перебрасывались через границу для проведения разведки и локальных боевых операций.

Как пишет А. Ланьков, с весны 1941-го до весны 1942 года Ким был слушателем курсов при Хабаровском пехотном училище, окончив которое он получил офицерское звание. 16 февраля 1942 года жена родила ему первенца. Мальчик получил имя Чен Ир, советские бойцы звали его Юрой. А в 1944 году у него родился брат Пон Ир, по-русски — Шура.

Согласно северокорейской версии, младенец Чен Ир появился на свет в бревенчатом домике в тайном партизанском лагере на склоне горы Пэкту. На рассвете того дня стихла вьюга и установилась необычайно ясная и тихая погода, на небе засияли двойная радуга и яркая звезда. «Партизаны-смельчаки, которые, ведя в заброшенной пустоши кровопролитную битву с врагами и повидав всякого, радовались рождению героя, кому суждено впредь восседать на горе Пэкту, управляя всем миром, и дали младенцу псевдоним Пэктукванменсон (Яркая звезда над горой Пэкту) — в смысле Солнца, такого, как Великий Полководец Ким Ир Сен, и назвали его Чен Иром (Чен — прямое, правильное, справедливое, Ир — солнце), желая ему стать самым ярким солнцем»7.