Орландо де Руддер - Альфред Нобель

В конце концов Альфред был вынужден приехать в Санкт-Петербург, город своего детства и юности. Там он проверил все финансы общества. Счета оказались в порядке, но финансовым директорам всё же пришлось выслушать от Нобеля едкую критику и суровые упрёки в свой адрес. Нобель сделал некоторые распоряжения, касающиеся уменьшения расходов, и решил принять участие в собрании правления.

В тот период импорт американской нефти заметно снизил цены на рынке. Рокфеллеровская фирма «Стандард ойл» воспользовалась мягкостью русских законов об импорте. Чтобы сдержать падение цен, Людвиг пытался объединиться с другими производителями. Он разрабатывал проект усовершенствования переработки нефти, что позволило бы превратить её в настоящую индустрию. Но для этих целей нужны были деньги. 110 тысяч тонн очищенного керосина на складах ожидали своих покупателей. Банки не дремали, то и дело повышая процентные ставки на ссуды. Добиться новых кредитов становилось всё труднее, а долги «Товарищества Нобелей» накапливались.

Альфред собрал для общества четыре миллиона франков. Кроме того, он настоял на необходимости снижения дивидендов. Были выпущены облигации. Вместе с Людвигом он добился от Национального банка России кредита, представив в качестве залога принадлежащие ему акции. Всё это было, несомненно, очень рискованно, но риск оправдался: предприятие мало-помалу снова становилось на ноги.

Но вернёмся назад, в 1860 год. До того, как присоединиться к кавказскому предприятию своих братьев и всерьёз заняться нефтью, Альфред Нобель немало времени посвятил поискам способа, который сделал бы употребление нитроглицерина более безопасным. Эта проблема очень волновала Нобеля, и ещё в Америке он запатентовал усовершенствованный нитроглицерин, включавший в свой состав, помимо необходимых компонентов, часть метилового спирта, который, по мысли Нобеля, легко удалялся в момент использования. Альфред полагал, что таким образом он решил проблему неустойчивости нитроглицерина. Но практика показала обратное тому, чего Нобель добивался: метиловый спирт препятствовал нормальному взрыву, поскольку испарялся не так легко, как это предполагал Нобель. Нужен был новый способ.

Возвратившись из Америки, Нобель опять столкнулся с той же проблемой. Завод в Крюммеле нуждался в реконструкции. Предотвратить взрывы было невозможно, а это только дискредитировало нитроглицерин. Нависла опасность повсеместного запрета нитроглицерина. Всё это лишний раз напоминало, что с поисками способа, который если и не сделал бы нитроглицерин абсолютно безопасным, то уж во всяком случае уменьшил бы риск при его использовании, медлить было нельзя.

Теперь все силы Нобель направил на поиски вещества, которое можно было бы пропитать нитроглицерином. Понятно, что это должно было быть твёрдое вещество. Но какое? Нобель проводил опыты сначала с пироксилином, затем с перемолотой в порошок бумагой. Новый компонент нитроглицерина, который искал Нобель, должен был быть скорее всего пористым, он не должен был взрываться или самовозгораться, а при соединении с нитроглицерином не должно было происходить никакой реакции. Эти строгие требования позволяли лишь надеяться на то, что новый компонент будет усиливать и силу взрыва.

Поставленная задача дала изобретательному уму Нобеля возможность развернуться: он ставил бесконечные опыты с бумагой, деревянной стружкой, перемолотым кирпичом, цементом… Затем его внимание переключилось на легко добываемые ископаемые: глину, гипс, кремний…

Много миллионов лет назад, во времена вторичного периода, Европа была покрыта океаном. В водах этого океана жили разнообразные одноклеточные организмы. И именно в тот период возникли диатомеи[14] — микроскопические водоросли, покрытые кремнёвым панцирем.

После того как появился материк, который мы теперь называем Европой, из панцирей диатомовых водорослей возник диатомит, или кизельгур, — пористая и химически нейтральная почва. К тому времени, когда Нобель работал над усовершенствованием нитроглицерина, кизельгур уже нашёл применение: его достаточно широко использовали в качестве фильтра при производстве сахара. Одно из самых крупных месторождений кизельгура находилось в Ганновере, недалеко от Брунсвика, но хорошей дороги к нему в то время не было.

Кизельгур использовался и на заводе Нобеля — как прокладка, заполняющая пространство между металлическими сосудами с нитроглицерином. И однажды под воздействием реактивировавшихся кислот, один из этих сосудов начал протекать. Кизельгур впитал жидкость, в результате чего образовалось нечто вроде пасты. И Нобелю ничего не оставалось, кроме как принять этот подарок судьбы: перед ним был динамит.

В связи с этой историей на память приходит множество других легенд, повествующих о том, что все великие открытия своим появлением обязаны случаю. Однако трудно поверить, что такой одарённый учёный, как Александр Флеминг, в 1945 году получивший Нобелевскую премию в области медицины, «растил» в своей лаборатории плесень просто так, не имея по этому поводу каких-то мыслей и догадок. Конечно, он не мог знать, что изобретёт пенициллин, но он наверняка отдавал себе отчёт в том, что плесень приведёт его к пониманию чего-то важного и интересного. Миллионы людей не раз в своей жизни видели подпрыгивающую под напором пара крышку кастрюли, но только Дени Папен заинтересовался этим явлением. А что касается изобретения слоёного теста знаменитым художником Клодом Желе, то его «случайность» кажется и вовсе невозможной. Тот, кому приходилось пропитывать тесто маслом, складывать его, потом снова пропитывать и так несколько раз, может подтвердить: чтобы тесто получилось, нужно знать, что ты делаешь и, конечно, хотеть этого.

Поэтому давайте оставим все эти сказки о «случайных» изобретениях и поверим в то, что Нобель искал и нашёл то, что искал. Ибо в противном случае мы не сможем объяснить его опытов с цементом, древесными опилками, кирпичом и многим другим.

Сначала Нобель смешивал одну часть кизельгура с тремя частями нитроглицерина. В результате этого он получал массу, которую можно было сразу поместить в трубочки из вощёного картона, и динамит был готов к употреблению. Эта масса, в отличие от нитроглицерина, была абсолютно нечувствительна к ударам и резким перепадам температуры. Её было легко перевозить. Появился лишь один недостаток: её взрывная сила составляла лишь 25 % от взрывной силы нитроглицерина. Впрочем, порох по-прежнему не мог конкурировать с изобретением Нобеля, так как динамит был мощнее его в пять раз. А этого было больше чем достаточно.