Владимир Кукель - Правда о гибели Черноморского флота

"Первое - топить корабли, чтобы они не могли попасть в руки немцев и не были бы ими использованы против наших союзников. С узко-военной точки зрения такое решение было единственно правильным".

Какой "широкий человек", этот командующий флотом капитан 1 ранга А. И. Тихменев. Ему, видите ли, мало было узко-военной точки зрения. Он решил, не доверяя судьбы государства таким плохим юристам, как В. И. Ленин и Л. Д. Троцкий{14}, самостоятельно пересмотреть весь вопрос, и при том с вершин современной юриспруденции.

Вот заключение юрисконсульта А. И. Тихменева (стр. 417):

"Против него (потопления, скобки мои. - В. К. ) говорило соображение, что, потопив флот, а не выполнив требование германцев вернуться в Севастополь, Россия тем самым давала юридическое право Германии продолжать наступление, т. е. занимать новые области наиболее богатые хлебом, в том числе и Кубань. Стремление немцев занять Кубань и вывезти из нее хлеб для большинства тогда было совершенно ясно, и казалось, что они ищут только повода для ввода туда своих войск.

Если бы это действительно произошло, то вина в этом ложилась исключительно на остатки личного со става флота".

Автор книги и Н. Р. Гутан, видимо "забыли", что на стр. 412 они в очень сочувственном тоне цитировали возгласы некоторых участников собрания, раздавшиеся при оглашении двух радиотелеграмм: "Эти предатели хотят свалить на нас вину потопления флота, - хотят поставить нас вне закона", а с другой стороны, они очевидно полагают, что читатель не разберется или будет столь невнимательным при чтении книги и не сообразит, что Совнарком открытой телеграммой поставил себя в такие условия перед Германией, что последняя не могла иметь никакого юридического основания продолжать наступление, и как раз при указанных условиях никакого "повода", которого якобы искала Германия, не могло быть.

Нет, юридические выкрутасы так же мало удаются нашему автору, как и "мелкие места".

Размышлениями о тонкостях международного права господа Н. Р. Гутан, А. И. Тихменев и компания старались обмануть свою и чужую совесть, в душе прекрасно сознавая свою неправоту, а теперь в тиши и вдали от "дел" стараются подвести логический фундамент под свои преступные ошибки.

Дальше, на той же 417 стр. и переходя на 418 стр., мы читаем:

"Кроме того, факт подозрительного поведения Совнаркома в отношении флота, выразившегося в отдаче диаметрально противоположных друг другу распоряжений, толкал на мысль, что если не Германии важно уничтожить Черноморский флот, дабы в случае окончания мировой войны не в пользу Германии, Россия все же долгие годы была бы беззащитна на Черном море, то во всяком случае это весьма желательно Совнаркому".

Итак, вот последняя соломинка, за которую хватаются утопающие в собственной лжи автор и Н. Р. Гутан. Большевики нарочно хотели уничтожить флот, чтобы укрепить свое положение в будущем. Это страшно интересно и ново. Читаем дальше на той же стр. 418:

"Армия путем планомерной провокации и пропаганды была уничтожена. Личный состав флота был тоже тем же путем сведен на нет, но оставались еще корабли, которые при первом отрезвлении народа могли быть укомплектованы и подняться против них. Это стремление Совнаркома уничтожить военные суда с первого взгляда покажется маловероятным, но если вспомнить аналогичную попытку уничтожить своими руками суда Балтийского флота, притом же в обстановке далеко не такой безвыходной, как в Черном море, то окажется, что этот взгляд не только возможен, но имеет свои обоснования".

Но как же примирить этот выпад с тем, что автор пишет на стр. 427:

"Ясно, что уничтожение Черноморского флота, судьбу которого безусловно уже выяснял Брест-Литовский договор, было важно не большевикам: все равно, если бы флот и подлежал выдаче, им было бы очень рискованно нарушать условия мира; если же он оставался в их руках, то топить его не было никакого смысла, потому что он находился в полной их зависимости, и если они его и потопили, то только в силу требования союзников, предъявленного в тяжелый момент".

На той же стр. 427 мы читаем:

"Все это вместе взятое убедило их в действительной необходимости уничтожения Черноморского флота. Больше же большевикам ничего не требовалось".

Здесь уже имеет место прямая попытка одурачить читателя. На стр. 418 автор доказывает, что, пожалуй, большевикам выгодно было бы потопить флот вследствие того, что он мог стать оружием против них самих; затем, отвлекши внимание читателя изложением самого трагического момента Новороссийской трагедии и выливанием ушатов грязи на меня и моих единомышленников, уже через 9 стр., т. е. на стр. 427, доказывает, что большевикам никакого смысла топить флот не было, потому что он находился в их полной зависимости, а затем опять (на стр. 427) доказывает, что большевики ничего так не желали, как потопления флота.

Противоречия, клевета, - сама себя опровергающая на каждой странице, попытки оправдать себя и своих при помощи юридического, технического и политического злопыхательства и, наконец, в роли виновников потопления Черноморского флота не только Совнарком и группа офицеров, к которой я имел честь принадлежать, но и бывшие наши союзники.

Возвращаясь опять к стр. 418, мы читаем:

"Второе решение было вернуться в Севастополь для интернирования судов германцами. С точки зрения старых военных традиций и истории, это, конечно, казалось неприемлемым, но при той обстановке, когда вся история, традиции, воинская доблесть и дух были уже втоптаны в грязь, рассуждать приходилось только с государственной точки зрения".

Вот и добрались до точки зрения А. И. Тихменева, Н. Р. Гутана и их компании, которой они руководствовались, решив сдаваться немцам.

На счет воинской доблести, традиций и истории, "втоптанных в грязь", группа офицеров, к которой я принадлежал, имела другую точку зрения, чем наши "противники": было совершенно ясно, что тяжелой памяти Брест-Литовский договор предрешил судьбу Черноморского флота, его неизбежную и окончательную гибель.

Тогда же, в январе месяце 1918 года, во флоте была объявлена демобилизация и он перешел на условия вольного найма. Всем желающим офицерам предоставлена была полная возможность окончательно уйти с военной службы независимо от занимаемых ими должностей, принуждения никакого не было.

Большая часть офицеров Черноморского флота, чувствуя себя неспособной работать на новых основаниях, честно покинула свои корабли и занялась различной деятельностью - для того, чтобы заработать кусок хлеба, вплоть до столярства и сапожничества.

Но была и другая, немногочисленная часть офицеров, "которые до конца связали свою службу с кораблями, на которых они плавали и с которыми сжились, особенно за время войны" (у Г. К. Графа на стр. 417) и которые, по моему глубокому убеждению, решили "закрыть глаза" своему родному флоту в момент его смерти, охраняя даже во время тяжелой агонии, поскольку представлялась физическая возможность, его честь и достоинство. Ясно, что для этих офицеров не все было "втоптано в грязь": они не хотели бросить флот на произвол торжествующего 4-летнего врага. Их честь не зависела от случайных, чисто внешних перемен. Она была и осталась при них.