Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)

На этот раз Джан Мохамаду крупно повезло. Его вообще никто не тронул. Но зато арестовали двух его соседей. Кстати, Джан Мохамад подозревал одного из них в том, что именно он и был тем «доброжелателем», «настучавшим» на него в ХАД.

В первых числах января 1980 года в Аэропорту приземлились несколько больших самолетов, на борту которых находились советские десантники. А еще через пару дней через Кандагар прошло несколько колонн военной техники. Солдаты, сидящие на танках и бронемашинах, с любопытством разглядывали редких прохожих, а те, в свою очередь, стояли с раскрытыми ртами и с не меньшим любопытством разглядывали шурави.

Из-за боязни того, что в городе пройдет очередная волна погромов, местные дукандоры несколько дней держали закрытыми свои лавчонки, что привело к образованию огромных очередей и проявлению недовольства со стороны местных жителей. По местному телевидению выступил секретарь провинциального комитета НДПА — Нур Мохамад, который предупредил, что если на следующий день дуканы будут закрыты, к «саботажникам» будут приняты самые радикальные меры.

Подействовало. На следующий день большинство дуканов открылось как по мановению волшебной палочки. Военнослужащие и царандоевцы ходили по улицам и, громко матерясь, стучали палками по дверям закрытых дуканов и кантинов. Они не отходили от лавки до тех пор, пока извиняющийся хозяин её не открывал. Некоторые лавочники пытались спорить с солдатами, вступая с ними в полемику, но после нескольких ударов палкой по непонятливой «бестолковке», резко меняли свое мнение и спешно выполняли распоряжение представителей власти.

А в последующие дни открылись все лавки. Да иначе и быть не могло. Свой бизнес дукандоры делали на реализации товара, и чем больше они его продавали, тем больше получали прибыли. Тот, кто первым развернул торговлю в те смутные дни, сделал немалые деньги. В первую очередь это были лавочники, торгующие кукурузными лепешками, мукой и рисом, взвинтившие цены на свой товар до заоблачных высот — властям пришлось вмешаться и пресечь откровенную спекуляцию. Просто-напросто арестовали несколько особо борзых спекулянтов, показали их по телевидению и сказали, что по законам военного времени им грозит расстрел. Все сразу встало на свои места.

Джан Мохамад тоже открыл свою мастерскую, и в первый же день её посетил первый клиент.

Ну что ж, жизнь, кажется, начинала налаживаться.

А еще через неделю в его мастерской появился Асад. Он вошел в неё как обычно — с тыльной стороны, и застал Джан Мохамада врасплох. Тот от неожиданности едва не выронил гаечный ключ, что держал в руке.

Излияние бурных чувств они продолжили в коморке. Асад расспрашивал Джан Мохамада о том, как он жил все то время, пока они не виделись. А это целых три месяца. О себе же Асад рассказал совсем немного. Жил в Урузгане у родственников, никуда не выходил из дома и связь с внешним миром практически не поддерживал. Асад также сообщил хорошую новость — Генерал Хайдар сейчас находится в Кабуле на приеме у нового министра внутренних дел, Гулябзоя. Того совсем недавно назначили на этот пост, и теперь он подбирает новых начальников провинциальных управлений царандоя. Если Хайдара утвердят, то Асад наверняка продолжит работать в должности его заместителя.

Через неделю все именно так и произошло. Сначала в городе объявился Хайдар.

Местные жители удивились, когда заметили, что с его плеч исчезли генеральские погоны, а вместо них появились погоны полковника. Асад, заявившийся в мастерскую Джан Мохамада уже как начальник уголовного розыска царандоя, пояснил, что новый министр внутренних дел снизил всем старорежимным генералам звание на одну ступень, и дал им испытательный срок на то, чтобы они оправдали доверие партии, оставившей их на государственной службе.

Никто тогда и предположить не мог, что для Хайдара этот «испытательный срок» растянется почти на семь лет, и что звание генерала он получит вновь только в 1986 году.

А пока, для Асада и Джан Мохамада старое колесо негласного сотрудничества завертелось с новой силой. Резидент «Худойрам» вновь стал заваливать своего шефа агентурными записками…

В провинции, как и в целом по всему Афганистану, все сильнее разгоралась гражданская война. Бывшие уголовники, занимавшиеся ранее грабежами и убийствами, почти поголовно «перепрофилировались» в моджахедов. Набеги на различные учреждения и налеты на отдельных граждан они стали оправдывать священным «джихадом».

Но не только бывшие уголовники противостояли государственным структурам.

Практически все политические и происламистские партии из числа бывших оппонентов НДПА объединили свои усилия в борьбе с «неверными». В Кандагаре существовало глубоко законспирированное моджахедовское подполье, поисками которого безуспешно занимались органы госбезопасности. Неуловимый Исламский Комитет, координирующий действия многочисленных бандгрупп, расплодившихся в провинции, словно грибы в дождливую погоду, как бы в насмешку над несостоятельностью ХАДа ежедневно расклеивал по городу листовки, в которых призывал горожан к неповиновению официальным властям, не забывая при этом угрожать расправой всем, кто находился на госслужбе. Свои угрозы моджахеды подкрепляли конкретными делами, давая тем самым понять, кто в доме хозяин.

Тот факт, что политический сыск, коим с первых дней Саурской революции занимался ХАД, в первую очередь был ориентирован на выявление врагов внутри НДПА и во властных структурах всех уровней, наложил определенный отпечаток на стиль работы этого ведомства. Необоснованные репрессии против своих же сотрудников, имевшие массовый характер в 79–80 гг., конечно же, не могли не сказаться на результативности работы ХАДа. Новые сотрудники, пришедшие на смену тем, кого раздавил молох репрессий, не имели достаточного опыта в оперативной работе. У них не было надежных и опытных негласных сотрудников, способных вести разведывательную работу в бандах, не говоря уж о контрреволюционном подполье.

И вот тут-то вспомнили об оперативных сотрудниках царандоя и их агентуре.

В структуре МВД ДРА было создано самостоятельное подразделение — максуз (спецотдел). Организационно его подчинили уголовному розыску, но, тем не менее, это было самостоятельное оперативное подразделение, занимающееся оперативной разработкой бандгрупп, выявлением их баз и складов с вооружением, склонением членов бандформирований на сторону госвласти и разложением банд изнутри.

Джан Мохамаду, с учетом его большого опыта работы с негласными сотрудниками, была поставлена конкретная задача: в кратчайшие сроки установить местонахождение агентов, входивших ранее в руководимую им агентурную сеть, и сделать все возможное для восстановления связи с ними.