Екатерина Цимбаева - Агата Кристи

Наконец наступила пора и Агате Миллер сделать модную греческую прическу, заказать вечернее платье и «выйти в свет». Проблему недостатка средств миссис Миллер решила со свойственной ей практичностью. После краткого летнего пребывания в Эшфилде она обнаружила у себя подходящие заболевания, потребовала от докторов прописать ей зиму в Египте, снова сдала дом за большие деньги, — и повезла дочь в Каир.

Египет тех лет составлял часть Британской империи к вящему удобству всех, кто не желал терпеть туманы и промозглость родных островов. Таковых находилось предостаточно. В зимние месяцы в отели Каира (о Красном море еще не помышляли) съезжались владельцы английских особняков, сданных чудакам-иностранцам, отпускники-военные, туберкулезные больные и маменьки с дочерьми на выданье. В Каире стояло несколько полков — праздный отдых нуждался в защите, а барышни в кавалерах! Балы и маскарады, пикники в Сахаре, гольф, скачки, поло, все английские забавы в романтической южной атмосфере как нельзя более подходили для наиприятнейшего начала светской жизни. «С точки зрения юной девушки, Каир воплощал сладостную мечту. Мы провели там три месяца, пять раз в неделю я ходила танцевать. Балы давались во всех крупных отелях по очереди. Я оставалась застенчивой, но страстно увлекалась танцами и танцевала хорошо. Мне нравились молодые люди, и вскоре обнаружилось, что и я нравлюсь им, так что все шло прекрасно. Мне было всего семнадцать лет, и Каир сам по себе ровно ничего не значил для меня — девушки от восемнадцати до двадцати одного года редко думают о чем-нибудь, кроме юношей, что более чем естественно!»

Агата получила первое вечернее платье из бледно-розового атласа с букетом роз на плече. Естественно, она, как и все девушки, хотела черное — но в ту пору вкусам девиц не потакали. И вот она танцует посреди бальных зал, бросая томные взгляды на зрелых загорелых полковников, а встречая внимание только со стороны недозрелых скучных юношей. Но то была прекрасная прелюдия жизни — «легкое вступление в науку жизни без слишком жестокой расплаты и тяжелых разочарований». Молодые люди пребывали, как и ныне, в своем собственном мире, далеком от реального мира взрослых, но пребывали в нем под присмотром взрослых, — и это служило им надежной защитой от последствий собственных ошибок, неведения и наивности. Опыт ведь ничем не заменишь, сколько и чего заранее ни читай, а приходит он, увы, только с годами и ничем иным.

Мисс Миллер училась нелегкому искусству заполнения бальной книжечки (и так его и не освоила), болела за своих кавалеров на соревнованиях по поло, отчаянно противилась посещениям всяких там пирамид и музеев с мумиями. Ей нужен был Египет не туристический, а свой — Англия под небом юга, раскрывавшая заледеневшие в родном климате молодые души. Южные романтические ночи оказывали свое действие: ей сделали несколько предложений руки и сердца, но несмотря на новизну ощущений, она не была польщена: «Не могу избавиться от ощущения, что в большинстве случаев мне и моим подругам предлагали выйти замуж совершенно несерьезно и без всякой ответственности. У меня есть подозрения, что если бы я приняла какое-нибудь из предложений, то поставила бы молодого человека, сделавшего его, в весьма затруднительное положение». Она ни в кого не влюбилась, так как ей некогда было выделить кого-то из толпы молодых офицеров, — слишком многое следовало успеть! Но она научилась вести себя в обществе, поддерживать беседу с мужчинами и не теряться в толпе девиц. Она перестала быть дебютанткой.

В наилучшем расположении духа миссис Миллер и ее дочь плыли из Александрии в Венецию, навстречу английскому светскому сезону, ибо каирский как бы и не шел в счет. В Англии Агата продолжала бы считаться дебютанткой со многими преимуществами этого положения. Ее непременно приглашали бы с матерью на приемы все знакомые, ее стали бы заботливо оберегать от любых расходов и беспокойств. «Хозяйки всегда проявляли щепетильность в вопросах, касающихся девичьих денег. Они знали, что мало у кого из девушек имелись лишние, чтобы выбрасывать их на ветер, — даже самые богатые получали на карманные расходы не больше пятидесяти или ста фунтов в год. Поэтому хозяйки не спускали с девушек глаз. Если их приглашали играть в бридж, то только при том условии, что кто-то ручался за них и брал на себя уплату долгов в случае проигрыша. Таким образом дебютанткам создавали ощущение вовлеченности в происходящее и освобождали от страха оказаться в долгу».

В Англии девушку ждало прежде неведомое испытание: приглашения в загородные дома. Она ездила в старинные особняки иногда с мамой, порой совсем одна, облаченная в роскошный и очень дорогой костюм для верховой езды. Заказав его для пущего эффекта, миссис Миллер, однако, категорически запретила дочери садиться на лошадь:

«— Ты совершенно не умеешь ездить верхом, — заметила мне мама. — Страшно подумать, если ты покалечишь чью-нибудь дорогую лошадь».

Вероятно, только английская мать не подумала бы при этом о целости еще и дочери?

Загородные приемы рассматривались эдвардианцами как место безудержного и часто довольно безобразного веселья, если не разгула. Выходки разбушевавшихся гуляк пугали юную леди. Она была слишком робка и наивна, чтобы отстоять свое добро от вышвыривания в окно, а иной раз хозяйка дома оставляла ее и вовсе в неприятном положении. Один такой гадкий и глупый эпизод описан в «Неоконченном портрете», но только ли с его героиней он случился?

«Прелестные ножки, — бормотал он. — Прелестные. Вы ведь не против, не так ли?

Селия была очень даже против. Но терпела. Может быть, так оно принято, когда гостишь в загородном доме. Ей не хотелось показаться неотесанной деревенщиной или малым ребенком. Она стиснула зубы и сидела как деревянная».

Дело, по счастью, не зашло слишком далеко, хозяйка пришла вовремя, сказав в оправдание ему банальное: «Человек он чрезвычайно состоятельный». Девушка вздохнула с облегчением, узнав, что на загородных приемах «необязательно позволять гладить ноги». Увы, доверие к собственным чувствам дано только детям и совсем взрослым людям. Всякий, кто оглядывается на чужие мнения, просто не знает, что еще не повзрослел.

Впрочем, не все приключения в жизни девушек связаны с мужчинами. Самое незабываемое ощущение вызвал… аэроплан. Агата с матерью отправились поглядеть выставку этих новейших изобретений, будущее которых казалось совсем не очевидным. И вдруг объявление: «Пять фунтов за полет»!

«— Можно мне? О, мамочка, можно мне? Пожалуйста! Это было бы потрясающе!