Жан Тюлар - Наполеон, или Миф о «спасителе»

«Лишь частная собственность может служить основой земледелия, промышленности, производства и общественного порядка», — не устают повторять термидорианцы. Словом, защита собственности, той, разумеется, и об этом следует помнить, которая была распределена в 1795 году. Термидорианцы — это партия дельцов, нажившихся на Революции, тех, кто скупал земли церкви и дворян-эмигрантов, спекулировал на армейских поставках или на падении курса ассигнатов, прибрал к рукам ключевые должности. Главный постулат их программы — ни в коем случае не ставить под сомнение правомочность свершившейся распродажи национального имущества. Программа поддерживается зажиточным крестьянством — состоятельными владельцами этого имущества. Для ее реализации важно исключить саму идею реставрации старого режима. В термидорианской фракции слишком много цареубийц, чтобы она желала возвращения Людовика XVIII, брата короля-мученика, даже если его воцарению будут содействовать самые умеренные из его сторонников, прочно обосновавшиеся на западе, в центре и на юге страны.

Проголосовав за конституцию 1795 года, вверившую исполнительную власть пяти директорам, а законодательную — двум Советам: Совету старейшин и Совету пятисот, Конвент заявил о самороспуске. Назначены новые выборы. Между тем о консервативных настроениях термидорианцев еще неизвестно провинциальным нотаблям, которые связывают с ними крайности террора. Не приведет ли это недоразумение к лавинообразному росту монархических настроений, которые если и не сметут буржуазный парламентаризм, то уж, во всяком случае, разделаются с теми, кто одержал победу над Робеспьером? Декреты 22 и 30 августа, объявившие, что в новые Советы должны быть избраны две трети из состава прежнего Конвента, преследовали цель вывести из этих собраний прежде всего «монархистов» и «фельянов» — сторонников конституционной монархии, что грозило новым парижским восстанием.

Париж был свидетелем восстания санкюлотов. Теперь, в 1795 году, ему предстояло стать ареной выступлений роялистских секций. Декрет о переизбрании двух третей депутатов вызвал решительное неодобрение общественности. В нем прежде всего усмотрели стремление бывших депутатов Конвента остаться у власти. В Париже его отвергли все секции, кроме одной. Для умеренных роялистов настал благоприятный момент попытаться силой захватить власть, которой они уже не надеялись добиться законным парламентским путем.

11 вандемьера (3 октября 1795 года), получив известие о начавшихся в Дре волнениях, по инициативе секции Лe Пелетье, где находилась Биржа, семь парижских секций призвали к восстанию. Движение объединило всех недовольных. Главнокомандующий вооруженными силами, бывший дворянин Мену, с трудом скрывал свои симпатии к инсургентам. Поэтому проведение операции Конвент поручил штабу из шести человек во главе с героем 9 термидора Баррасом.

«Нам предстояло сразиться не с введенными в заблуждение патриотами, — читаем в опубликованных под его именем мемуарах, — а с многочисленными батальонами национальной гвардии. Эти достойные обыватели, величавшие себя и, быть может, на самом деле являвшиеся республиканцами, не понимали, что выбрали в вожди трусливых, облеченных привилегиями заговорщиков. Для победоносного сражения с серьезным соперником нет ничего лучше, как противопоставить ему его естественного противника — истинных патриотов, арестованных во время термидорианской контрреволюции».

Попросту Баррас рассчитывал укомплектовать вверенные ему войска якобинскими генералами, без дела прозябавшими в Париже со времени Термидора. Среди них был и Бонапарт, с которым Баррас познакомился при осаде Тулона и который неустанно напоминал ему о себе в надежде получить должность командира. Его разыскали. Лишь коварством редактора «Мемуаров Барраса» можно объяснить утверждение, что перед этим Бонапарт будто бы безуспешно сносился с руководителями секции Ле Пелетье. Со своей стороны, интерпретируя события 13 вандемьера, Бонапарт также существенно исказил факты. Если верить «Мемориалу», члены Конвента будто бы настойчиво просили его сменить Мену. И будто бы он долго колебался: «Стоило ли заявлять о себе, выступать от имени Франции? Победа заключала бы в себе нечто постылое, тогда как поражение обрекло бы грядущие поколения на неизбывное проклятие. С другой стороны, что сталось бы с великими истинами нашей Революции в случае кончины Конвента? Его поражение привело бы к окружению по периметру всей нашей границы и увековечению позора и рабства родины».

Поэтому он решается. Принимает командование, однако ставит условия. Предоставим ему слово: «Генерал живо обрисовал невозможность проведения столь сложной операции совместно с тремя представителями Конвента, обладавшими всей фактической полнотой власти и ограничивавшими его инициативу. Он добавил, что был свидетелем события, произошедшего на улице Вивьен, что виновные во всем случившемся комиссары нашли, однако, в членах Собрания оправдавшую их поддержку. Возмущенные таким оборотом дела, но неправомочные сместить означенных комиссаров без одобрения Собрания, члены Комитета, для пользы дела, дабы не терять времени, приняли решение ввести генерала в состав Собрания. Поэтому они предложили Конвенту Барраса в качестве главнокомандующего, а Наполеона назначили командующим, освободив его тем самым от опеки трех комиссаров, не дав последним повода к выражению недовольства».

Ни один из приведенных здесь фактов не соответствует действительности. Конвент не назначал Бонапарта командующим. Его имя, пока что малоизвестное, в отличие от имени Барраса, который прославился тем, что спас Конвент в эпоху Термидора, не упоминается ни в стенограмме заседания Собрания, ни в «Мониторе»[7]. Был ли он 13 вандемьера хотя бы заместителем командующего? Скорее всего его просто призвали в армию, подобно многим другим оставшимся не у дел офицерам. Документы тех лет лаконичны: «Комитеты общественного спасения и общей безопасности постановляют направить генерала Бонапарта во внутренние войска под командованием народного представителя Барраса».

Последний, в свою очередь, тоже искажает истину, утверж-дая: «В течение всего дня Бонапарт лишь единожды покинул мой штаб на площади Карузель, чтобы отбить Новый мост, потерянный Карто». Похоже, что приказы отдавал все же Наполеон. Между тем силы, находившиеся в распоряжении Конвента, были ничтожны: тысяч пять-шесть солдат без артиллерии и боеприпасов. Именно Бонапарт приказал Мюрату, командиру эскадрона стрелков в количестве 21 человека, захватить полевые орудия на площади Саблон и доставить их в Тюильри. Именно он отдал необходимые распоряжения по организации обороны Конвента, установив артиллерию на ведущих к Тюильри проспектах, что не позволило инсургентам сосредоточиться перед окнами дворца, как это случилось 10 августа. В 1792 году он не без пользы для себя присутствовал при падении монархии. Вот почему из-за неблагоприятной топографии местности он не расстрелял из орудий роялистов, расположившихся на ступенях церкви Святого Рохаса, так что Баррасу, появлявшемуся на решающих участках сражения, приходилось подбадривать верные Конвенту войска. Победа далась легко из-за низкой боеспособности национальных гвардейцев, отсутствия у них артиллерии и некомпетентности их командира — Даникана.