Эдуард Лимонов - Андрей Балканский
Биограф Курехина, музыкальный критик Александр Кушнир, полагает, что разочарование Сергея в либеральной демократии — а поначалу он относился к перестройке и ельцинским реформам скорее позитивно — произошло в конце 1994 года. Пошлость российской окружающей действительности оказалась ничуть не меньше позднесоветской. «Демократов как таковых нет, а есть одни только идиоты. Тупые идиоты и мелкие ворюги! Мне кажется, что деградация достигла своего апогея. Клиническая деградация и воровство, возведенные в государственный ранг. И жизнь показывает, что идеи демократии в России — абсолютно бесполезные, бессмысленные и нереальные вещи» — так говорил Капитан.
Национал-большевизм, к которому Курехин пришел через знакомство с Дугиным, показался ему порывом свежего ветра в этой затхлой атмосфере. Свел Капитан знакомство и с Лимоновым.
«Время от времени Курехин приезжал в Москву. Без Дугина, — вспоминал Эдуард в «Книге мертвых» одну из их встреч. — У него были здесь две девушки, “ночные бабочки”, как я их называл: Ольга и Анечка — или актриски, или около-актриски. Вместе мы несколько раз ходили в ночное заведение “Маяк”, в районе башни ВХУТЕМАСа (башню давно занимает художник Глазунов)…. Мы строили тогда, я помню, вход в наш штаб на Фрунзенской, из окна сделали дверь, стали выкладывать ступени. Класть кирпичи и ступени пришлось мне. Наши юноши никогда не имели дела ни с кирпичом, ни с цементом. Ступени держатся до сих пор. Пальцы мне тогда разъело цементом. Подушечки пальцев. Боль была невыносимая. Потому, когда позвонил Курехин и предложил встретиться в “Маяке”, я отказался, сославшись на раны на руках. “Мы вас вылечим, Эдуард, приходите, девочки вас вылечат”, — уговаривал Сергей. Я дал себя уговорить. Сидеть в ночи в своем личном хаосе, дома, мне не улыбалось. Днем я был среди партийцев, вечерами бывало страшновато. Ночами я плохо спал. В “Маяке” Курехин заказал в качестве лекарства сметану, и Анечка окунала в нее мои бедные выжженные пальцы».
Весной 1995 года Капитан пришел в партию и к ужасу петербургской интеллигенции и своих старых друзей всерьез и активно начал проповедовать свою новую веру. Во-первых, он нашел для петербургского отделения бункер. Это было подвальное помещение на углу улиц Потемкинской и Чайковского, возле Таврического сада. До революции в этом здании будто бы располагался бордель, что подтверждал фасад, украшенный фигурами полуобнаженных дев. Штаб радикалов там совмещался с торгующей чаем фирмой, поэтому первое, что встречало спускающегося в подвал по лестнице, — аромат экзотических чаев и пачки элитных напитков в разных упаковках. В большой комнате в глубине помещения под портретом Муссолини восседал номинальный глава фирмы, нацбол и ветеран Афганистана Саша Мальцев. Была еще дальняя комната, вся заваленная летовскими пластинками «Попе» и «Все идет по плану», вторым номером журнала «Элементы» с Сатаной на обложке и прочей литературой, где обычно и происходили посиделки актива, частенько плавно перетекавшие в застолья.
Пытался Сергей найти для партии и финансирование, однако в этом не преуспел. Гуляя с Лимоновым во время белых ночей по Питеру и на рейв-фестивале, Сергей стыдил своих приятелей-бизнесменов: «Что же ты за еврей, если не хочешь дать денег на революционную партию? Фима, ты не еврей. Каждый еврей должен быть спонсором революционной партии». Те смущенно оправдывались, но денег не давали.
Во-вторых, Курехин начал продвигать национал-большевизм в культурных кругах Северной столицы. В мае он провел совместную пресс-конференцию с Лимоновым и Дугиным в петербургском рок-клубе на улице Рубинштейна. Тусовка была, мягко говоря, не в восторге. «Так ты за рок или нет?» — бросил после длинного спича Капитана Григорий Сологуб из «Странных игр». Вопрос повис в воздухе.
А 23 сентября 1995 года в ДК Ленсовета прошел концерт под названием «Курехин для Дугина. Памяти Алистера Кроули. Поп-механика 418». Автор запомнил его как лучший, на котором ему доводилось бывать в жизни. Впрочем, это действо сложно было назвать концертом. Дугин читал сатанинские заклинания на разных языках, в зал закидывали огромные надувные презервативы, на сцену выходили собаки, египетские боги и тевтонские рыцари, четырехрукий Курехин в роли бога Шивы играл на рояле и выделывал балетные па на сцене, а на заднем плане все два часа концерта бежал человек в колесе в куклукс-клановском балахоне.
В связи с участием в шоу Лимонова у Капитана возникли проблемы с ФСБ: чекисты пообещали остановить концерт, если он будет выступать со сцены. Сошлись в итоге на том, что Эдуард будет участвовать, но без разговоров о политике. В итоге Лимонов прочел речь о падших ангелах («среди которых и вся Национал-большевистская партия, которую я возглавляю») и спел дуэтом с Курехиным «А значит, нам нужна одна победа».
Зрители расходились с концерта потрясенные, для осмысления увиденного требовалось время. Кто тогда мог знать, что это была последняя «Поп-механика»…
После этого концерта продолжилась изощренная травля Курехина со стороны питерских либералов, которые не могли простить ему союза с «фашистами». Основатель театра «Дерево» Антон Адасинский, к примеру, говорил, что если можно выйти на сцену с удавами и собачками, то почему нельзя вывести туда национал-большевиков? Но круче всех оказался кинокритик Михаил Трофименков, после 418-го концерта написавший, что национал-большевизм — это абсолютное зло и смерть, а потому Курехин вскоре умрет. «Когда мы придем к власта, почти все газеты будут закрыты, а критики — уволены как некомпетентные, — отвечал Курехин в одном из интервью незадолго до смерти. — Их место — убирать картошку!»
Он еще успел организовать несколько совместных лекций с Дугиным — о воспитании нового человека в университете имени Герцена в ноябре и в СПбГУ под видом «Поп-механики» в марте. Капитан торопился сформулировать то, что считал важным, попросил выписать ему членский билет НБП за № 418.
В мае Сергей был госпитализирован. Врачи обнаружили у него редчайшую болезнь — саркому сердца. Она быстро прогрессировала, и 9 июля Капитана не стало. В тот день над Питером разразилась мощнейшая гроза. Отпевали его в той же церкви, где и Пушкина, на Конюшенной площади. Сперва была идея похоронить его на Волховом кладбище, на что губернатор Владимир Яковлев изрек: «Мы фашистов на Литераторских мостках не хороним». Поэтому прах Сергея покоится на кладбище в Комарове. Через несколько дней кинокритик Виталий Потемкин в передаче «Дом кино» сообщил, что если бы Курехин был жив, то точно голосовал бы за Ельцина…
Сложно сказать, насколько долго
