Кристиан Жак - Нефертити и Эхнатон

Во время праздника хеб-сед пантеон богов, в его целостности, приглашается в Фивы. Статуя каждого божества занимает отдельную капеллу, к которой ведет лестница. Царь поднимается по лестницам и приветствует каждого из своих сверхъестественных гостей – а они, в свою очередь, даруют ему жизненную силу, хранителями которой являются.

Мы знаем место, где проходил этот праздник обновления, – храм «Атон найден» в восточной части Карнака. Здание, которое имело форму прямоугольника со сторонами приблизительно 130 и 200 м, было ориентировано на восток. В открытом дворе, окруженном колоннадой, возвышались царские колоссы. Они, через одного, были увенчаны либо традиционной двойной короной, либо двумя высокими страусовыми перьями бога Шу – символом светоносного воздуха, благодаря которому во вселенной циркулирует жизнь. Эти статуи, как мы уже говорили, возможно, представляли собой андрогинные образы царя – воплощения Атона в его отцовско-материнском аспекте.

Как и другие постройки в Карнаке, связанные с культом Атона, этот храм был разобран на маленькие блоки, которые позднее использовались при строительстве пилонов Карнака. На многих из них сохранились сцены, изображающие праздник хеб-сед. Поэтому можно с большой долей вероятности предполагать, что ритуалы обновления благотворной силы царя исполнялись именно в этом месте, посвященном Атону, который именуется здесь «богом живым, богом великим, господином хеб-седа, владыкой неба и земли».

Этот праздник был теологическим подтверждением коронации. Он укреплял всемогущество фараона. В символической фигуре царя концентрировалась сила всех богов.

Более того, ритуалы хеб-седа как бы акцентировали сакральную реальность и значимость царственной четы. Талататы, обнаруженные в заполнении девятого пилона Карнака, доказывают, что Нефертити и Эхнатон играли центральную роль в этом празднике, история которого восходит к первой династии. Эхнатон воплощал Ра, Нефертити – Хатхор. Воссоединение Ра и Хатхор возобновляло небесный союз божественного Солнца и богини вселенной, которая пробуждает к жизни сотворенный мир и сообщает ему красоту.

На стенах этого храма Атона было много изображений царя и царицы, открыто демонстрирующих свою привязанность друг к другу: за всеми такими сценами угадывается идея брака, нерушимой любви, которая связывает царственных супругов. Именно через царскую чету божественная жизненная сила передается всему человечеству.

Если эта символика сама по себе и не нова, то изобразительные средства, которыми она выражается, свидетельствуют о вкусе правящей четы к гораздо большему реализму, нежели тот, что считался допустимым когда-либо прежде. Так, на одном блоке мы видим супружескую постель, которую освещают лучи божественного Солнца. Рядом с ней обнимаются Аменхотеп IV и Нефертити. Акт плотского соития, переданный с традиционной для египетского искусства благородной сдержанностью, приобретает здесь сакральный характер, потому что свершается царственной четой, которая возвысилась до божественного статуса. Однако Солнце освещает пустую постель, а не человеческий аспект происходящего.

Пройдя через хеб-сед, царствующие супруги обрели новое могущество. «Вооружившись» божественной магией в ее максимально эффективной разновидности, они были теперь готовы к дальнейшим свершениям.

Мы видели, что Нефертити присутствовала на торжествах, которые стали главным событием четвертого года правления. Это, конечно, не было случайностью. Для многих наших современников символом амарнской авантюры являются, прежде всего, восхитительная улыбка Нефертити, повсеместно известная благодаря бюстам царицы, которые хранятся в Берлине и Каире, и ее взгляд, навсегда устремившийся в вечность. Царь не совершил ни одного значительного дела без участия своей супруги. Египтологические исследования последних лет показали решающую роль царицы в управлении государством – а ведь прежде, несмотря на свою известность, она как бы оставалась в тени.

Нефертити была чем-то гораздо большим, нежели просто супругой и матерью. Многочисленные свидетельства позволяют считать ее, наряду с Аменхотепом IV, главным инициатором религиозной реформы и показывают, что она самым активным образом способствовала утверждению культа Атона.

Нефертити продолжила линию Хатшепсут и Тийи, выдающихся цариц, которые оказали глубокое влияние на свою эпоху. Воздействуя на ход событий, постоянно участвуя в мероприятиях власти, они исполняли свою «должность» царицы с поразительной энергией.

Нет никакого сомнения в том, что Нефертити серьезно интересовалась религиозными проблемами. Она не осталась в стороне от той реформы, на которую решился ее супруг. Быть может, она даже была истинной вдохновительницей этой реформы. Вплоть до своей смерти она присутствовала, рядом с царем, на всех официальных церемониях в честь Атона. И, как верховная жрица культа, ежедневно выполняла соответствующие этому высокому сану религиозные обязанности.

Тексты и многочисленные изображения подчеркивают духовную связь, которая соединяла царя и царицу. Должны ли мы это понимать как обычную официальную фразеологию или как свидетельство подлинной любви? Тот факт, что надписи и изображения носят ритуальный характер, подчиняются определенным канонам, вовсе не означает, что они не отражают повседневной действительности. Без сомнения, вопрос о браке Нефертити и принца Аменхотепа решался на самом высоком государственном уровне. Однако, по-видимому, брак этот был столь же необычным, как брак Аменхотепа III и Тийи: ведь в соответствии с традицией будущий фараон должен был заключить союз с принцессой Сит-Амон, имевшей права на престол.[52] Шла ли речь с самого начала о браке по любви? Мы ничего об этом не знаем. Очевидно одно: в какой-то момент между Аменхотепом IV и Нефертити родилось глубокое чувство. Художники эль-Амарны сумели с замечательной убедительностью передать счастье царственных супругов, чье радостное восприятие жизни основывалось на идеологии атонизма. Их любовь была неотделима от культа божественного Солнца и от знания о природе его сияния.

Кто же такая была эта Нефертити – женщина, которой предстояло стать владычицей египетской империи? Ее имя, буквально означающее «Прекрасная пришла», уже давно наводит ученых на мысль о чужеземном происхождении царицы.

Некоторые из них верили, что добрались до истины, сделав выводы из одного дипломатического события. Аменхотеп III, видя, как растет могущество хеттов, и, предполагая, что владения Египта очень скоро могут оказаться под угрозой, решил укрепить свои отношения с традиционными союзниками. Он направил посла к царю Митанни, Тушратте, и попросил для себя руки его дочери.[53] Такого рода дипломатические браки были весьма распространены на Древнем Востоке – как форма двустороннего соглашения между заинтересованными странами. А в той ситуации Египет был очень заинтересован в поддержании добрых отношений с Митанни.