Эдвард Радзинский - Загадки истории (сборник)

– …Ах, мой Телемак, постарайтесь стать хоть чуточку мудрее. К сожалению, в нашей жизни наступает возраст, когда надо хотя бы производить впечатление умного, если не хочешь быть смешным. – Она расхохоталась. – Поверить, что наследница володимирских князей была дешевой куртизанкой! Ох, мой Телемак!

– Но зачем вы все это говорили?

– Со злости. Мне стало обидно, мой друг, что вы так легко восприняли известие о моем возвращении в Россию.

– Если вы уедете, Алин, – глухо сказал Лимбург, – я уйду в монастырь.

– Вот это другое дело… И все-таки я уеду, я обязана выйти замуж: род великих князей не должен прекратиться… Пора пришла. Я получила письмо из России!

– И вот тогда я сказал ей то, ради чего она все это говорила.

– …Я свободен. И… я прошу вашей руки, Ваше высочество. Вы молчите?

– Я представила, какой ропот поднимется среди всех этих тупых немецких государей. «Ах, владетельный князь женился на русской принцессе, а у нее ни земель, ни бумаг о происхождении». О, вы, немцы, бумажный народ, мой друг.

– Я отрекусь от титула, но я женюсь. Я не могу без вас.

– И я не могу… Но я никогда не посмею причинить вам боль. – Она плакала. – Я люблю вас… – Она рыдала, а потом сказала сквозь слезы: – Мне пришло сейчас в голову… соберите, мой друг, все деньги… все, все… и выкупите этот Оберштейн. А потом… объявите, что это я дала деньги… что они присланы мне из Персии. И тогда… ваши владетельные родственники хоть немного поверят…

– Великолепная мысль! Они умрут от зависти!

– Тем более что мне действительно скоро пришлют деньги из Персии.

– И я не только выкуплю Оберштейн, – в восторге вскричал Лимбург. – Я подарю его вам, чтобы у вас, моя Калипсо, были земли! Чтобы вы как равная могли вступить в брак с владетельным немецким князем!

– Я написал всем немецким князьям о своей помолвке, о том, что княжна, наследница русских князей, фантастически богата и выкупила графство Оберштейн. Я не заметил, как я, ревностный католик, ни разу в жизни не солгавший, через месяц жизни с нею стал отъявленным лгуном!

В тюрьме князь Лимбург и Рошфор беседуют за богато сервированным столом.

– Она получила из Персии дядюшкины деньги и купила себе графство Оберштейн.

– Она? Получила деньги? – Рошфор умирает от хохота.

– Я опять лишаю вас бургундского, граф!

– Я заложил земли в Штируме и во Фризии – и она выкупила графство Оберштейн. Я стал готовиться к помолвке и одновременно все же поручил своим людям… да, да… выяснить все о моей невесте!

Замок Оберштейн.

У камина сидит принцесса и, склонив прелестную головку, гадает.

В тазу плавают кораблики с зажженными свечами. Это старинное венецианское гадание. Камеристка Франциска фон Мештеде, стоя на коленях, зачарованно смотрит в таз на горящие свечки.

На камине водружена картина, которую только что закончила рисовать принцесса. На ней все та же сцена: принцесса, сидящая у камина, кораблики с зажженными свечами и камеристка…

Неслышно вошел Лимбург. В восхищении смотрит князь на эту мирную идиллию.

– Подарите мне эту картину, Алин… Она обернулась в бешенстве.

– И вы смеете как ни в чем не бывало приходить ко мне? После того как вы, предназначенный мне Богом… утешение за всю мою жизнь… смели хладнокровно проверять мое прошлое?

– Но я… – начинает Лимбург.

– Смели обсуждать с мерзавцами ростовщиками, когда и где я познакомилась с бароном Эмбсом, когда и где…

– Откуда она могла узнать? До сих пор не понимаю… Кроме меня и моего банкира, никто не знал. Но она… она всегда знала все. Она была сущий дьявол!

В комнату входит барон Эмбс.

– Барон, я просила вас принести…

Эмбс с поклоном протягивает свой патент.

– И пусть вам будет стыдно, князь! – Она швырнула патент Лимбургу. – Это патент на звание капитана. Барон прославился военными подвигами, а не выяснениями несчастных обстоятельств жизни несчастной женщины.

– И все-таки я ей не верил. Точнее, верил… и не верил. Мои люди много раз подпаивали этого подозрительного барона. Но ни слова от него не добились. Он пил и молчал.

– Я прошу простить меня… – сказал несчастный Лимбург, возвращая патент. – В последний раз.

– Я слишком хорошо вас знаю. Этот последний раз будет длиться вечно. Ступайте… я хочу дочитать письмо. – И она демонстративно взяла со столика письмо и погрузилась в чтение.

– Я не смел спросить ее, что это за письмо, но умирал от любопытства.

– Это письмо от гетмана Огинского из Парижа, – сказала она, усмехаясь и глядя на князя.

– Рошфор рассказывал мне о ее связи с гетманом. Призрак этого сиятельного любовника никогда не давал мне покоя. Проклятие!

Через несколько дней – в замке Оберштейн.

Лимбург ставит перед принцессой бронзовый шандал с экраном. Торжественно зажигает свечу – и на экране видна картина: она гадает, и кораблики с зажженными свечами плавают в серебряном тазу.

Но она не оценила подарка.

– Какая прелесть, – говорит она равнодушно. И добавляет: – Я хочу, чтобы вы пожили немного в Нейсесе, а я поживу пока одна здесь, в Оберштейне. Я хочу, чтобы вы проверили, Телемак, действительно ли хотите взять меня в жены.

– И очень скоро я узнал от своих слуг в Оберштейне, что ее навещает там некий незнакомец. Он приезжал к ней обычно ночью из городка Мосбах. В донесениях моих слуг он именовался «мосбахским незнакомцем».

В тюрьме Лимбург и Рошфор сидели за бутылкой вина.

– Это невыносимо, граф, – жаловался Лимбург, – я уже не имею права жить с нею. Когда я начинаю объясняться в любви, она заявляет: «Ах, мой друг, вы любимы… И очень стыдно в ваши лета быть столь ревнивым, мой Телемак». Она выгнала из Оберштейна всех. Даже этого странного барона Эмбса она отправила в Париж вместе с де Mapином – торговать моими орденами. И они продают их бог знает кому… А в Оберштейне все стонут от ее самоуправства! Рошфор хохочет.

– Но самое гнусное: каждую ночь к ней приезжает некто… мои люди слышали польскую речь.

Рошфор покатывается со смеху.

– Это Огинский! Клянусь, это проклятый гетман! Ну, хорошо, хорошо, я признаю, вы были во всем правы, граф, – вздохнул Лимбург. – И вот письмо, которое она получила… да – да… я был в замке, я обыскал… я унизился и до этого. – Он протянул письмо Рошфору: – Читайте!

Под письмом стояла дата – 12 ноября 1773 года. Письмо было написано по-французски, без подписи. Рошфор читал письмо:

«Горю желанием, Ваше высочество, принести Вам знаки своего уважения, однако есть причины, мешающие мне открыто это осуществить. Одетый по-польски, боюсь привлечь внимание слишком многих любопытных. Поэтому для встречи предлагаю постороннее место, чтобы укрыться от взоров ненужных наблюдателей. Для этого я нанял дом в Мосбахе. Если Ваше высочество признает это приемлемым, Вас проводит туда преданный мне человек».