Селезнева-Скарборо Ирина - Как я сделала себе американского мужа

Как я уже сказала, все женское население Мексики летом шастает в топиках и майках. А вот бретелек от лифчиков я, хоть убей! ни у одной не видела. Что за чудеса такие? Один раз решила конкретно присмотреться. И что вы себе думаете? Бретельки были. Но прозрачные. Из специального какого-то материала. Вот и получается, что грудь они поддерживают, а самих не видно. Следовательно, барышни выглядят эстетично и красиво.

Кстати, о женской красоте. Не берусь утверждать, что ее тут видимо-невидимо, но симпатичных и с хорошими фигурками очень много. Толстых почти нет. Одеты достаточно соблазнительно и даже слегка по-европейски. Высоких, как мужчин, так и женщин, очень мало. Мы с Джеком вышагивали там, как два великана (у меня 1 м 70 см, у Джека — почти под два метра). Маленький рост, наверное, оттого, что мексиканцы — это необычная нация: смесь индейцев и испанцев, которые никогда не были высокими.

Чудо седьмое. Многие люди, благодаря мексиканским сериалам, уверены, что Мексика — это райский уголок с богатой природой. На самом деле это далеко не так. Северная ее часть — это каменистая почва, скудная растительность, изредка горы, поросшие кустарниками или чахлыми низкорослыми деревьями. Когда едешь по мексиканской степи — от тоски можно умереть. Однообразие ландшафта просто удручает: или заросли кактусов, иногда огромных, или редкие пальмы. Изредка, вблизи реки, сахарный тростник. Но в городах и селениях возле ухоженных усадеб можно увидеть поразительной красоты и самых фантастических расцветок растения. Олеандр, бугенвилия, розы… Иногда просто не верится, что в нескольких десятках метров — выжженная полупустыня. Не очень богат и животный мир Мексики, прилегающей к Техасу. Правда, диких коз — настоящая прорва. Вот их и едят. Стадами. Мы, например, в одном ресторане в Монтеррее за вечер слопали, наверное, семерых козлят. Правда, нас было в компании человек десять и животные были небольшими, но все равно событие примечательное. Мы выбрали, каждый по своему вкусу, жарящуюся тушку на вертеле в витрине и нам их потом подали в разных интерпретациях. Кому на специальной жаровне прямо на стол принесли, кому, разделанную на кусочки, кому целиком…

О Мексике можно было бы рассказывать еще долго. Много там всякой диковинки. Даже удивляют надписи на туалетах. Например, на мужском написано: «для кабальерос», на женском «для дам». Не правда ли, как в старинных испанских романах?

Мне хочется вернуться в Мексику. Я даже монетку по такому случаю бросила в самый красивый фонтан «Морское царство» в Монтеррее. Ведь на самом деле, прекрасная страна и замечательные люди. Так что «грасиас», Мексика, и «адиос». То есть «спасибо» и «до свидания».

Через неделю мне предстояла другая поездка. В Украину, где я не была почти два года. Но об этом я расскажу в следующий раз.

Глава 14

Ностальгия лечится…

или чем полезны кратковременные поездки на Родину

Это был просто кошмар! Перед поездкой домой у меня пропал сон и аппетит. Я ходила по дому, как сомнамбула и отсчитывала не то, что каждый час до отъезда, а и каждую минуту. Джек, понимая мое состояние, не трогал меня: не просил ни есть ни пить и, вообще, как-то притих. Только периодически спрашивал: «Ты вернешься?»… У него откуда-то появилась навязчивая идея, что я уеду навсегда. Но возвращаться в Украину насовсем я не собиралась. Но так поскорее хотелось повидать сына, друзей, Запорожье, что аж какая-то внутренняя дрожь пробивала…

Словом, я едва дожила до того момента, когда самолет поднялся в воздух в Хьюстоне и приземлился в аэропорту Киева. Утомлять вас описанием полета и таможенного досмотра я не буду. Скажу только, что в Борисполе мне предложили заплатить пошлину на ввозимые подарки. А их было очень много — только по списку я везла презенты для 35 человек и сыну накупила одежды и обуви года на два вперед. Но меня, закаленную в свое время поездками в Польшу и Румынию, не так-то легко было взять голыми руками. В результате, я никому не заплатила ни пенни и слегка потрепанная, но непобежденная «выкатилась» со всем своим чудовищно огромным багажом на привокзальную площадь. Самое сильное первое впечатление — вокруг все говорили на родном языке. Это было так упоительно!

В Запорожье я добралась к 8 часам утра. Меня встречал сын. Сын… Юра… Боже, какое это было счастье увидеть его снова! Но каким же огромным, под два метра, стал он за эти два года! Дома все стояло на своих местах, словно я только вчера отсюда вышла погулять. Юрка мне потом признался, что два дня «вылизывал хату» и даже приглашал для инспектирования мою подругу: так ли все в квартире, как было при маме? Не успела я оглядеться по сторонам, как уже стали подтягиваться гости. Разумеется, все с бутылками. К 11 часам утра в доме дым стоял коромыслом, а народ все валил и валил. К вечеру я едва стояла на ногах и в прямом, и в переносном смысле. На следующий день все повторилось. Плюс постоянно трещал телефон и начало проклевываться чувство «сытости». На утро я проснулась со страшной головной болью и с мыслью из старого, но всегда актуального анекдота: «Лучше бы я умер вчера». Что не говорите, а в Америке так и столько не пьют и отвычка таки сказывается… Тут в дверь позвонил сосед Серега с заманчивым предложением сгонять за пивком… После этой «опохмелки» мне стало еще хуже. «Нет, пивом голову не обманешь, — мудро изрек Серый и мухой слетал за водочкой. Что было дальше нет смысла рассказывать, все знают чем заканчивается плохо организованное похмелье… Впрочем, уже через два дня я была „живее всех живых“. И тут я почти по-лермонтовски огляделась с „холодным вниманьем вокруг“».

Мама дорогая! Сколько сюрпризов меня ожидало в городе, в котором я родилась, выросла и прожила большую часть своей сознательной жизни! Первое, что я поняла: самое чудовищное изобретение человечества — это типовые многоэтажки с вечно грохочущим лифтом, зловонным мусоропроводом, заплеванными подъездами, выкрученными лампочками, квартирами-клетушками и опять же зловонными мусорными баками под окнами. Второе, жить в городе с такой жуткой экологией просто нельзя — голова у меня от недостатка кислорода кружилась до самого отъезда. Дальше — больше. Оказалось, что я напрочь отвыкла от нашего транспорта. Даже от такси. В один из первых дней я села в машину с шашечками, а, когда мы поехали, то сразу не могла понять почему это меня так подкидывает на заднем сиденье. Спасибо, водитель просветил о качестве забытых мною дорог и машин. И никто не пользуется ремнями безопасности. Неразумная беспечность, граничащая с самоубийством… О троллейбусах-автобусах даже не говорю. Толчея, ругань, вонь… Я разучилась таскать сумки с базара. Какой это все-таки кошмар переть по жаре десятикилограммовую торбу. А если еще в доме лифт отключили?… Я разучилась готовить на газовой плите и даже готовить из наших продуктов — кур нужно дощипывать, картошку, морковку отмачивать от грязи в воде… Я не умела уже стирать по-нашему и тем более гладить… Но самое неприятное — в кране не было горячей воды. А я элементарно проснуться утром не могу, если не постою под контрастным душем… Как все-таки неудобно жить в родной стране! Меня неприятно поразила манера людей общаться. Все говорят на повышенных тонах, «грузят» своими проблемами. Я просто сходила с ума от этого потока отрицательной информации. Также было не по себе от неуместной и нерациональной моды улицы. Женщины среди бела дня одеты в кофты с блестками, в неимоверные туфли на каблуках. И почему это у нас считается нормой купить одну какую-то сногсшибательную вещь и носить ее «в хвост и гриву», пока к коже не прирастет… Не самое лучшее впечатление осталось и от телевидения. Программы неинтересные, сериалы бездарные, реклама просто не выдерживает никакой критики… Но самое интересное, что при всем при этом, почти все, кого из знакомых я встречала, высказывали сожаление, что в Америке мне скучно и меня мучает ностальгия. Дорогие мои соотечественники, я вас очень люблю. И Родину свою люблю. Ее ведь как мать не выбирают. Но почему мы такие самонадеянные? Почему считаем, что умнее, добрее, душевнее нас никого нет на свете? Наслушались, наверное, Задорнова и Вилли Токарева. Да и Ильф с Петровым масла подлили про «загадочную славянскую душу». А ведь наши разговоры по душам, по большому счету, — это только пьяный треп на кухне.