Маршалы Победы - Валерий Михайлович Воскобойников
Однако едва будущий маршал приехал в Кострому и поступил в семинарию, как неожиданно вышло постановление, что теперь после окончания семинарского курса наук нельзя поступать ни в университеты, ни в институты.
— Как же так?! Прежде было можно, а теперь вдруг нельзя? — возмущались семинаристы. — Все знаменитые критики: и Белинский, и Чернышевский, и Добролюбов, — поучившись в семинарии, поступали в университет. И никто им не запрещал. Вон, Павлов даже академиком стал, Нобелевскую премию получил, а тоже кончал семинарию.
Забастовку объявили семинарии всей страны. К костромским приезжал уговаривать губернатор, но они держались стойко и требовали отменить это постановление.
— За неподчинение властям приказываю всем семинаристам Костромы немедленно покинуть город! — объявило городское начальство.
Пришлось Александру Василевскому возвращаться домой. Но месяца через два забастовщики узнали, что добились победы, и учёба продолжилась…
И всё-таки до конца доучиться не удалось. Планы сломала Первая мировая война. И не только Василевского, а ещё и жителей многих стран.
В первые недели войны на улицах российских городов духовые оркестры исполняли бодрые марши. Публика кричала «ура». Молодые люди с радостью записывались добровольцами и требовали немедленной отправки на фронт. Все были уверены, что за два-три месяца разгромят вражеские страны — Германию и Австрию. И Александр Василевский думал точно так же. До окончания семинарии оставался год. И он попросил, чтобы выпускные экзамены приняли у него немедленно, а после этого отправили на войну защищать отечество.
— Что ж, — ответило семинаристское начальство, — защищать отечество — это благое дело. Не зря же нашу войну называют Отечественной. Готовьтесь к экзаменам. Но знайте, принимать их будем по всей строгости.
А экзаменов было множество. Ведь семинария готовила не просто священнослужителей, а людей, готовых к проповеди православной веры повсюду. Поэтому, кроме основных предметов: литургики, риторики, богословия, Священного писания, церковного пения, иконописания, церковной истории, — семинаристы изучали математику, психологию, логику, гражданскую историю, словесность, а ещё языки: не только церковно-славянский, но и древнегреческий, древнееврейский, латынь, немецкий и французский.
Алексеевское училище
Через несколько месяцев Василевский успешно сдал экзамены и пришёл к костромскому воинскому начальнику.
— Проситесь на фронт? — спросил воинский начальник, нисколько не удивившись. — Не спешите, война продлится долго, успеете навоеваться. — А пока вместо фронта направляю вас в Москву, в Алексеевское военное училище. Солдат необученных у нас тьма, грамотных офицеров не хватает.
Так Александр Василевский очутился в Москве. Их обучали поспешно, давали самые общие знания. Но была ещё библиотека. И он, привыкший в семинарии читать богословские труды, всерьёз решил изучить военное дело. Оказывается, и о том, как правильней воевать, тоже было написано немало книг. Причём настоящими полководцами: Суворовым, Кутузовым, Скобелевым, генералом Драгомировым. И Василевский выписывал в свою тетрадь их изречения: «не столько приказывай, сколько поручай», «наше назначение — губить врага; воевать так, чтобы губить и не гибнуть, невозможно; воевать так, чтобы гибнуть и не губить, глупо». И даже выписал главные правила поведения офицера: поклоняться знамени; служить Отечеству; блюсти честь мундира; близко общаться с подчинёнными; ставить службу выше личных дел; не бояться самостоятельности; действовать целеустремлённо.
Четыре месяца длилась учёба, а потом юнкеров произвели в прапорщики, сказав, что ещё через восемь месяцев службы они станут подпоручиками, а если будут боевые отличия, то и сразу. Каждый получил по 300 рублей на обмундирование, которое приобретало училище, и по 100 рублей на другие расходы. А ещё выдали всем по револьверу, шашке, полевому биноклю, компасу и вручили военные уставы.
Фронтовые будни
Линия фронта выглядела совсем не так, как рассказывали в училище. Вместо окопов были обыкновенные канавы, без маскировки, без бойниц и козырьков. А вместо землянок — норы для сна с крохотной печуркой, досками, на которых было немного соломы. В эти норы солдаты заползали ползком и закрывали вход брезентом. И спали, закутавшись в свои шинели.
В первые же часы первого дня прапорщик Василевский попал под артиллерийский обстрел. Снаряды взрывались рядом, то спереди, то сзади. Солдаты в окопах сели на землю и закрыли лицо ладонями, и ему тоже хотелось спрятаться, но он заставил себя стоять спокойно.
— А вы, ваше благородие, герой, обстрела не испугались, — сказал ему пожилой солдат, взятый в армию из деревни и недавно произведённый в унтер-офицеры.
Ещё в училище юнкеры часто обсуждали, как нужно обращаться с «нижними чинами», то есть с солдатами.
— Что с ними церемониться, это же неграмотное быдло, взятое от сохи! Солдат должен пребывать в постоянном страхе перед начальством. А главным начальством для него являемся мы, — убеждали многие.
Но Василевский был с ними не согласен.
«В бою, да и в любых трудных условиях важно, чтобы офицеры и солдаты уважали и поддерживали друг друга», — думал он. Этому же учили и знаменитые полководцы.
И он оказался прав. Скоро под его началом была уже не полурота, а вся рота. И Василевский заботился о каждом своём солдате. Вместе с солдатами углубил окопы, чтобы не надо было приседать, прячась от вражеских пуль. Улучшил спальные места, питание. А главное — спокойно, без грубых окриков, обучал новобранцев боевым приёмам. И когда его роту отвели на короткий отдых, а там устроили смотр боевой подготовки всего полка, она оказалась лучшей. А всё потому, что солдаты старались не подвести своего командира. Точно так же было и в бою. Когда он поднимал роту в штыковую атаку, то чувствовал, что каждый поддерживает друг друга и вся рота дружно идёт на врагов вместе со своим командиром.
Через года полтора боевой жизни Василевский уже командовал батальоном и превратился из молоденького необстрелянного прапорщика в многоопытного штабс-капитана. А на погонах его вместо одной звёздочки красовалось уже четыре.
Командир полка
Дальше произошли две революции. Сначала Февральская, потом Октябрьская. После Февральской было свергнуто самодержавие, а в октябре 1917 года — Временное правительство. И руководство страной взяла на себя советская власть. В первые же дни она приняла Декрет о мире и выходе страны из войны. Солдаты устремились в свои деревни. И Василевский тоже взял отпуск. Добираясь домой, он думал,
