Алексей Будберг - Дневник белогвардейца

Воображаю, что теперь начнется и какие жирные обещания посыпятся в темные солдатские массы; но зато будет интересно, когда сила обстоятельств заставит большевистский комитет прибегнуть к мерам физического воздействия, чтобы заставить эти толпы делать то, что тем не нравится. Пока все данные за то, что большевики не постесняются снять белые демократические перчатки и пустить в ход самые реакционные приемы, когда то им понадобится.

Таким образом сегодня кончился эсеровский период комитетского управления 5 армией и начался новый большевистский, несущий в себе массу неожиданностей. Правительство и вся партия эсеров жестоко поплатятся за то, что отдали во власть большевизма наиболее важную по своей близости к Петрограду армию.

В Иваново-Вознесенском районе рабочие захватили фабрики и выгнали вон владельцев; почти то же самое произошло и в Донецком угольном районе. Некоторые железные дороги близки к полной остановке вследствие истощения запасов угля и массового заболевания паровозов. Показываются первые крупные ягодки - наследие революционной весны и демократического цветения. Неужели и теперь союзники не разберут, чем все это пахнет, и будут оставаться в прежнем созерцательном атитюде.

На фронте мертвое затишье; перестрелка почти совсем прекратилась; замолкла и наша артиллерия, боясь репрессий и насилия со стороны пехотных товарищев; даже ночное освещение ракетками немецкого фронта почти прекратилось очевидно, немцы получили достаточный гарантии того, что им нечего опасаться. Я уверен, однако что немцы только ждут окончательных результатов сделанной нам большевистской прививки и, когда мы уже совсем развалимся, то они толкнуть нас и добьют без каких либо особых расходов и затруднений.

В Двинске определенно говорят, что на участков 19 корпуса есть кабель, соединяющий штаб стоящей против нас немецкой apмии с каким то местечком в тылу где сидит штаб большевистской организации и руководит по указке немцев всей пораженческой пропагандой и разложением. Братание идет по всему фронту; под прикрытием братания немцы увозят отсюда все лучшие батареи и снимают отдохнувшие части, отправляя их на французский и итальянский фронты.

Настроение отчаянное; ночи не сплю напролет, пытаясь изыскать какие либо способы справиться с развалом корпуса; внутри едят какие то грызущие боли; временами совершенно слепну, особенно когда начинаются огненные боли в контуженной части головы. В Петрограде происходить что-то совсем неладное; новые большевистские комитеты все время секретно собираются и что-то готовят.

Главковерх подарил нас новым законом, от своевременности которого у всех глаза на лоб полезли; я по прочтении сообщавшей его телеграммы уперся лбом в стекло и довольно долго рычал и мычал по звериному единственный исход для поднявшегося чувства изумления перед невероятной глупостью отдаваемого распоряжения. Закон этот восстанавливает условную дисциплинарную власть начальников (это тогда, когда от всякой нашей власти даже и фигового листа не осталось). Устанавливается, что, если дисциплинарный суд в течение 48 часов не накладывает на виновных взыскания или войсковая часть совершенно не желает выбирать у себя состава дисциплинарная суда, то вся дисциплинарная власть переходить целиком в руки соответствующих начальников.

Такие приказы могут писать при настоящей обстановке или сумасшедшие, или квалифицированные, как говорили у нас в артиллерийском училище, концентрированные идиоты.

Ведь, не может же товарищ Керенский не знать, что делается на фронте, в каком состоянии войска и что такое ныне вообще власть начальника. Никакие силы, а не то, что жалкие бумажные приказы, не могут уже восстановить умершую власть начальников, а тем более власть дисциплинарную, наиболее ненавистную для масс, которую раньше и основательнее всего постарались с корнем уничтожить те, кому нужно было развалить русскую военную силу. Ведь, в самой сущности приказа кроется самый идиотский абсурд: часть не хочет выбирать состава дисциплинарного суда, то есть определенно нарушает закон и проявляет нежелание слушаться приказов начальства. Положение власти при этом такое, что заставить подчиниться и исполнить приказ у ней нет ни средств, ни способов. Тогда прячут голову под крыло, изображают. что ничего не видят и что ничего не произошло, и пробуют пугнуть непокорных, но ничего уже не пугающихся товарищей тем, что неугодное им средство принуждения будет передано опять в руки ненавистного им начальства.

Спрашивается, какими же способами и при помощи каких средств это несчастное, ободранное как липка и неизвестно для чего еще существующее начальство сможет осуществить предоставляемое ему право, то есть сделать то, чего не в состоянии выполнить ни сам Главковерх, ни самые архиреволюционные армискомы, исполкомы, совдепы, цики и комиссары всех рангов и оттенков, и отдельно взятые, и всем своим скопом.

Не хочется думать, что все это чья то скверная провокация, имеющая своей целью родить еще один повод для поднятия новой острой и злобной войны солдатской ненависти против несчастного строевого начальства, показав темным и чрезвычайно подозрительным массам, что это самое столь ненавистное им начальство измышляет всякие способы и пускается на разные подвохи, чтобы опять захватить в свои руки дисциплинарную власть, вернуть свои кровопийные привилегии и разрушить "все завоевания революции".

Подобные меры напоминают мне ошалелое завертывание в мертвую всех тормозов в то время, когда слетевший уже с рельс поезд летит кувырком с высокой насыпи; польза от них такая же.

Далее этим приказом все части, не исполняющие приказов начальства, объявляются штрафными, переводятся на старые оклады жалованья и на арестантское довольствие и т. п.

Кто же теперь в состоянии все это осуществить? Ведь сейчас 90% всех частей уже давно заслужили такой перевод. Неужели же товарищ Главковерх и его борзописцы думают, что весь фронт состоит из потомков Гоголевских унтер-офицерш, жаждущих заняться самосечением, или что на свете существуют такие лошади, которые сами бы себя запрягали.

Читая такие приказы, вспоминается чья-то думская фраза: "что это глупость или измена?", ведь все это в руку большевикам, ибо ярко к выпукло показывает товарищам, что верхи наконец то спохватились и пытаются вместо революционных пустобрехов применить более реальные методы восстановления порядка и души всякой армии - дисциплины. В ответь на эти запоздалые меры товарищи пропоют: "нет этот номер не пройдет и штуки все мы ваши понимаем". Пользы не может быть никакой, но за то злобы, подозрительности и принятия мер для предотвращения самой возможности таких неприятностей прольется целое море.