Борис Стадничук - Сократ: учитель, философ, воин
В отличие от Сократа Пифия, как мы помним, никому не отказывала и отвечала на любые вопросы. И никто не уходил от нее неудовлетворенным. Особенно люди умные, которые умели, во-первых, правильно поставить вопрос (а чему, как не этому, в первую очередь Ксенофонт и научился у Сократа?), а во-вторых, истолковать его благоприятным для себя образом (а этому и любой софист мог научить). Таким образом, Сократ, по сути, просто предложил Ксенофонту еще раз все хорошенько обдумать по дороге в Дельфы и обратно. И когда Ксенофонт пришел в храм, он спросил: какому богу надо принести жертву и вознести молитву, «чтобы со славой и пользой совершить задуманное путешествие и благополучно возвратиться»? Аполлон (а точнее, работавшая от его имени пророческая корпорация) дал вполне логичный ответ: «Принеси жертву тем богам, каким положено в подобных случаях». Конечно, Ксенофонт схитрил. Теперь он мог всем, в том числе и Сократу, сказать: если бы, предположим, Аполлон не хотел, чтобы он отправился в поход, то ответил бы: кому жертвы ни приноси, все равно не удастся «благополучно возвратиться». А следовательно, можно считать, что Аполлон (по умолчанию) предсказывает успех. Но и дельфийские жрецы, давая мудрый совет, ничем не рисковали. В том маловероятном случае, если бы кто-то предъявил им рекламацию по поводу того, что Ксенофонт не вернулся или вернулся не вполне «благополучно», они всегда могли сказать, что каких-то богов он позабыл, или жертвы принес недостаточно щедрые, или еще в чем-то нарушил древние ритуалы.
Наверное, Сократ только усмехнулся, выслушав своего «хитроумного» ученика, и не удержался от шуток по поводу того, что хотя бы научил его правильно формулировать. «Однако, – сказал он, – раз уж ты именно так поставил вопрос, надо исполнить приказание бога»[28].
Анабасис Кира
О том, что произошло с Ксенофонтом дальше, он сам подробно рассказал в своей знаменитой книге «Анабасис Кира». Слово «анабасис» с греческого языка переводится как «восхождение». Так греки называли путь от моря вглубь материка или острова – в ландшафтных условиях Греции это почти всегда означало «круто вверх». Поэтому уже в древности, чтобы название книги точнее соответствовало ее содержанию, его удлинили: «Анабасис, или Отступление 10 тысяч». Хотя она создана две с половиной тысячи лет назад, ее легко читать и сегодня: во-первых, из-за интересного сюжета, а во-вторых, потому что написана она языком прозрачным и точным, а характеры героев обрисованы так хорошо, что они кажутся нашими современниками.
Сам-то Анабасис в целом сложился для его участников довольно удачно. Клеарх и другие греческие полевые командиры навербовали около 13 тысяч «солдат удачи» (фаланга из 11 тысяч гоплитов и 2 тысяч легковооруженных воинов). Конницы у греков почти не было, но вместе с ними «восхождение» совершали поддержавшие Кира персы и воины других азиатских народов, среди которых были многочисленные конные отряды. Кстати, Ксенофонт в одном из эпизодов упоминает и саков, сражавшихся на стороне Кира. Наверное, кочевые племена Средней Азии в виде дани были обязаны посылать своих воинов на дальние западные границы империи Ахеменидов. Вся армия составляла не более 30 тысяч человек. Зато независимо от того, кем были солдаты – греками или персами, саками или карийцами, – все они оказались опытными, профессиональными воинами. Путь от западных областей Малой Азии до Вавилона неблизкий, к тому же по дороге Киру пришлось осаждать города и усмирять сатрапов, пытавшихся преградить ему дорогу. Греки, которые никогда так далеко не уходили от моря, несколько раз порывались повернуть назад, и Кир вынужден был обещать им всё новые награды. Но Клеарх проявил себя действительно хорошим полководцем и когда жестокостью, а когда хитростью заставлял армию идти вперед. Войска Артаксеркса предпочитали отступать, заманивая противника как можно дальше вглубь страны. Решающее сражение произошло недалеко от Вавилона. Этот знаменитый город был, во-первых, очень богатым и многолюдным, а во-вторых, служил Ахеменидам одной из столиц империи. Отдать его без боя значило потерять огромные денежные и продовольственные ресурсы, к тому же расписаться в собственном бессилии.
Ксенофонт приводит фантастические данные о численности персидской армии – больше миллиона человек. Это нереально: прокормить такое количество солдат не смогли бы даже Ахемениды. Но, скорее всего, Артаксеркс выставил в несколько раз больше солдат, чем было у мятежного брата. Особую надежду он возлагал на колесницы, обитые железом и оснащенные специальными косами – для того чтобы протаранить и рассеять греческую фалангу. Но «солдаты удачи» во время Пелопоннесской войны навидались всякого, колесницами их было не испугать. По команде они расступились, пропустили колесницы, а затем бегом ринулись в атаку. До лобового столкновения, как это чаще всего и происходило в сражениях той эпохи, дело не дошло: персы бросились врассыпную. Колесницы, развернувшись, попытались атаковать греков с тыла, но те еще раз пропустили их сквозь свои ряды, и колесницы помчались вперед, сокрушая на пути тех персов, которые пытались организовать хоть какое-то сопротивление. В сражении, если верить Ксенофонту, был ранен только один греческий воин. В общем, и греки, и многие сопровождавшие Кира персы уже начали праздновать победу. Но сам Кир считал, что только тогда станет царем, когда будет убит его брат, и что для авторитета у подданных будет важно, если это сделает сам новый царь. С небольшим отрядом всадников он бросился преследовать Артаксеркса, налетел на плотные ряды телохранителей и в сумятице был убит. Сразу после этого большая часть его азиатских воинов перешла на сторону законного царя. С греками осталась только небольшая часть саков.
Переговоры по-персидски
Клеарх и другие стратеги приняли решение отступать. Но у них не было запасов продовольствия, четкого представления о маршруте, а персидские войска подтягивались со всех сторон и могли напасть в любой момент. Кир был мертв, а это значило, что даже в случае побед в новых сражениях положение греков не улучшилось бы. Поэтому Клеарх и несколько других высших командиров, взяв предварительно с персов самые страшные клятвы отпустить их назад невредимыми, отправились на переговоры. И, конечно, персы всех их убили или захватили в плен живыми (и потом подвергли мучительной казни) – кроме одного, который, хоть и был ранен в живот, но, как пишет Ксенофонт, «придерживая кишки», добежал до своих и сообщил им о предательстве.
Краткая характеристика, которую Ксенофонт в этом месте «Анабасиса» дает погибшему Клеарху, лучше всего рисует самого Ксенофонта. Клеарх, по его мнению, человек благородный: ведь он мог жить в мире и спокойствии на деньги, награбленные на войне, но «вместо того, чтобы предаться праздности, он трудится (то есть воюет) и спокойному наслаждению богатством предпочитает трату денег на военные цели». Одним из главных достоинств Клеарха как командира, по мнению Ксенофонта, было то, что собственные солдаты боялись его куда больше, чем врагов.
Но как бы Ксенофонт ни относился к убитым стратегам, все они были, по его словам, опытными воинами, испытанными полководцами. Теперь, после их гибели, положение казалось совершенно безнадежным. Об этом все время кричали персы, подъезжавшие к греческому лагерю. Они предлагали сдаться на милость царя, утверждая, что Артаксеркс испытывал враждебность только к близким сподвижникам Кира, вербовавшим для него армию и командовавшим ею в походе. А рядовых воинов он возьмет на службу или поможет им вернуться на родину. Большинство воинов склонялись к тому, чтобы сложить оружие. Они не то чтобы верили персам, а просто полагали, что рано или поздно все равно придется сдаться. Так зачем лишние мучения? Уж будь что будет. Надо надеяться на милосердие Артаксеркса. Примерно к этому и сводились выступления ораторов на общей сходке в греческом лагере.
«Однако в армии находился некий Ксенофонт-афинянин, который сопровождал войско, хотя он не состоял ни стратегом, ни лохагом[29], ни солдатом»[30]. Он и взял слово.
Выпускник «мыслильни»
Ксенофонт пишет о себе в третьем лице вовсе не из скромности, скорее наоборот. Так удобнее рассказывать о собственных подвигах. Между прочим, Юлий Цезарь, внимательный читатель и большой поклонник Ксенофонта, перенял у него этот прием, когда писал свои знаменитые «Записки о Галльской войне». Не «я храбро бросился в бой и всех победил», а Цезарь. То же самое, но получается не хвастливо, а объективно – вроде бы со стороны.
Выступление «некоего Ксенофонта-афинянина», если верить писателю Ксенофонту, было кратким, но предельно логичным и убедительным. Во-первых, он посоветовал всем посмотреть правде в глаза: ни у Артаксеркса, ни у других персов нет ни малейших причин проявлять к ним милосердие. Если уж они убили такого великого воина, как Клеарх, который мог бы действительно принести им своими советами огромную пользу, то чего ждать всем остальным? Зачем персы, которым и свою-то огромную армию кормить нечем, станут тратиться еще на 12 тысяч человек? Скорее следует ожидать, что они казнят всех до одного, чтобы нагнать страха на мятежников, которых так много сейчас в дальних провинциях империи. Затем от аргументов разума Ксенофонт перешел к более понятным большинству солдат доводам эмоционального характера. «Мы пришли сюда за деньгами и славой, – заявил он. – До сих пор, подчиняясь жесткой дисциплине, установленной Клеархом, из почтения к Киру и из уважения к персам мы никого не грабили, а ждали наград, обещанных нам после победы. А теперь нам некого бояться и некого уважать – после гибели командиров и предательских действий противника. Во время сражений мы видели, кто чего стоит. И если в дальнейшем мы будем вести себя разумно и не поддадимся панике, то, хотя кто-то из нас и погибнет, большинство вернутся на родину богачами».
