Андрей Измайлов - Туманность

Так что он чувствовал, конечно, что-то.

Мы вернулись с дачи 19 сентября. Гуляли, беседовали. У Ивана Антоновича должен был выходить пятитомник, и он говорил мне, что будет теперь писать популярную книгу о палеонтологии. Хотел отдать дань своей науке, которую обожал, и считал себя прежде всего ученым, а не писателем. Я говорила ему, что надо начинать автобиографию. Иван Антонович уже собирал материалы и о Ленинграде воспоминания свои. Я читала их, они очень были созвучны тому, что пишет об этом городе Вадим Сергеевич Шефнер…

Третьего октября у него были врачи и нашли, что состояние стабильное. Четвертого мы даже прошлись. А в половине пятого утра я вдруг услышала хрип. Вскочила, стала звонить в «скорую», всем. «Скорая» приехала и констатировала, что Ивана Антоновича нет уже… Его похоронили очень быстро, на второй день. Я была в таком состоянии, что не знала, почему это. Народ шел и шел…

(Из письма И. А. Ефремова жене:

"Меня конечно нужно сжечь, а урну, если захочешь, чтобы было место, хорошо бы на Карельском перешейке, на каком-нибудь маленьком кладбище. Это неспешно. Пока урна может стоять сколько угодно. Помогут Дмитревский и Брандис, вообще ленинградцы…")

Урну Ивана Антоновича, как только разрешили, на третий день, я забрала, и она в шкафу тут стояла. А со мной жила сотрудница Ивана Антоновича — Лукьянова Мария Федоровна.

И вот 4 ноября 1972 года, как раз под праздники, был звонок в дверь, пришел домоуправ с водопроводчиком. Проверять отопление. У меня никакого подозрения не было, потому что мы и заявку в свое время подавали. Водопроводчик очень быстро посмотрел и ушел, а домоуправ задерживался. Я подумала, что, как обычно, надо ему денег дать. Пошла за ними, а он уже был у выхода. Я ему еще покричала, чтобы подождал меня. А он открыл дверь, и там стояли уже двое. Я предложила им раздеться и пройти в кабинет. Что-то один из них показал мне. Удостоверение личности? Я не разглядела — Мария Федоровна побежала за очками для меня. Но я еще была в полной уверенности, что пришли из Академии наук по поводу квартиры. У нас дом академический, вот и…

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРОТОКОЛА ОБЫСКА С КРАТКИМИ ПОЯСНЕНИЯМИ Т. И. ЕФРЕМОВОЙ:

"4 ноября, 1972 года.

Присутствовали сотрудники Управления КГБ при Совете министров СССР по городу Москве и Московской области: Хабибулин…. (всего девять мужских и одна женская фамилия. — А. И.) с участием понятых… в присутствии Ефремовой Таисии Иосифовны и Лукьяновой Марии Федоровны, временно проживающей с Ефремовой… с соблюдением требований и статей 169, 171, 176, 177 УПК РСФСР на основании постановления оперуполномоченного УКГБ… от 3 ноября 1972 года произвел обыск… Обыск начат в 10.45 (Т. И. Ефремова: "Когда окончен, не написали. Он после полуночи закончился. То есть больше полусуток").

Перед началом обыска Ефремовой Т. И. было предложено выдать указанную в постановлении на обыск идеологически вредную литературу, на что Ефремова заявила, что в ее квартире и у нее идеологически вредной литературы не имеется. Затем был проведен обыск в двух комнатах, в кухне, ванной и подсобных помещениях.

При обыске обнаружено:

…Фотоснимок мальчика во весь рост без головного убора. Одет во френч. В ботинках. Размер фото… На обороте фотокарточки записано: "И. А. Ефремов. Бердянск. 17-й год".

Фотокарточка мужчины с пистолетом в руке, на голове шапка, голова обернута материей. На обороте запись: "23 год". Размер фото… (Т. И. Ефремова: "Это шуточная такая фотография была").

Фотокарточка мужчины. На голове форменная фуражка с кокардой. Во рту трубка. На обороте написано: "25 год".

Ефремова пояснила, что на указанных фотокарточках изображен ее муж, снимки относятся к 17, 23 и 25 году.

…Конверт размером 19Х 12 светло-бежевого цвета. На конверте надпись: "…моей жене от И. А. Ефремова". В конверте два рукописных вложения. Первое — на трех листах белой нелинованной бумаги размером 20Х 28. На первом листе текст начинается со слов "Милая, бесконечно любимая…" На третьем листе текст заканчивается записью: "1–7 мая, 66 года. Прощай". Бумага лощеная.

Второе вложение состоит из двойного листа бумаги с текстом, исполненным черным красителем. Текст начинается со слов: "Тебе, моя самая…" Закапчивается словами: "Ласка жизни моей. Волк". (Т. И. Ефремова: "Волк — это я Ивана Антоновича так звала").

…Книга на иностранном языке с суперобложкой, на которой изображена Африка и отпечатано: "Африкан экологие хомон эволюшн" и другие слова… За страницами 8, 20, 48, 112 заложены натуральные сушеные листья деревьев. За 8 и 20 страницами — по одному, за 48 и 112 страницами — по два листа. (Т. И. Ефремова: "Это мы с Иваном Антоновичем в 1954 году еще посадили дома семена гинго, и они у нас выросли. Потом деревья стали погибать, и мы решили отдать их в ботанический сад. Нам даже не поверили, что мы гинго вырастили дома. Это древнее хвойное растение. Вот мы отдали и на память оставили себе последние листочки").

…Оранжевый тюбик с черной головкой с иностранными словами.

Лампа, на цоколе которой имеется текст… (Т. И. Ефремова: "Это смешная лампа. Которая в лифтах. Ивану Антоновичу нужна была какая-нибудь лампа срочно, и лифтер ему дал").

…Письмо рукописное на 12 листах, сколотое скрепкой. Начинается со слов: "Многоуважаемый Иван Антонович, ваше письмо от 26 февраля…" Оканчивается словами: "…обтираюсь жестким полотенцем".

…Все вышеперечисленное с 1 по 41 номер изъято в рабочем кабинете, в котором работал И. А. Ефремов. Находилось на полках, на столе и в ящиках письменного стола. В холле на полках обнаружено и изъято: машинописный текст автора Гейнрихса под названием "Диалектика XX века". Фрунзе. 63–65 год. На 85 листах. В левом верхнем углу сшит белыми нитками…

…Различные химические препараты в пузырьках и баночках… (Т. И. Ефремова: "Это мои гомеопатические лекарства").

…Трость деревянная, разборная с вмонтированным острым металлическим предметом.

Металлическая палица из цветного металла, в конце ручки петля из тесьмы. Висела на книжном шкафу.

В процессе обыска специалисты использовали металлоискатель и рентген. Изъятые предметы упакованы в семь пакетов и одну картонную коробку. Опечатаны печатью УКГБ. Заявлений и замечаний от лиц, участвовавших в обыске, не поступило".

(Так как это только выдержки из протокола обыска, то опущено подробное перечисление изъятого с 1 по 41 номер: письма читателей, фотографии друзей на память, квитанции. — А. И.)

…Людей, которые обыск проводили, было много. Потом я посчитала — вместе с домоуправом двенадцать человек. Они между собой почти не говорили, а записками обменивались. Но нужно отдать должное — ставили на место все очень аккуратно. И все как в детективном фильме. Вот стоял букет, и Мария Федоровна хотела поставить его на окно. Сказали, что нельзя. У них было радио, они по нему переговаривались с машиной. Во дворе машина стояла, они ходили туда — я не знаю: отдохнуть, кофе попить. Только следователь, который протокол вел, не выходил никуда. Он пожилой был, валидол глотал изредка. Хабибулин. Ришат Рахманович. Вот последние письма Ивана Антоновича — следователь не разбирал почерка, и я должна была их ему читать. Я еще спросила: "А вам не стыдно?"