Михаил Горный - Поход на афганцев и бой на Кушке (1885 год)

Начали солдатики все громоздкое, лишнее продавать: кровати, ящики, поношенные мундиры. Все спускалось за-дешево. Явились и покупщики - сарты, продувной народъ, и начали увозить изъ казармъ солдатскiе пожитки цълыми возами.

А полковникъ разъ по десять на дню прибъжитъ въ казармы, отдастъ приказанiя каптенармусамъ, артельщикамъ и фельдфебелямъ, что нужно покупать для упаковки, уговариваетъ солдатъ не продавать сапоговъ.

- Боже васъ сохрани, - говоритъ онъ, - продать сапоги! Солдатъ въ походъ да безъ сапогъ - пропащiй человъкъ!

Между тъмъ изъ Ташкента привезли войлочныя кибитки и деревянныя чашки. Порядили подрядчиковъ представить сартовъ для "тюковки" верблюдовъ. Изъ главныхъ складовъ прислали 4 полныхъ годовыхъ комплекта патроновъ.

Отъ каждой изъ прочихъ частей ассигновано было по 200 рублей, и устроенъ былъ объдъ въ городскомъ паркъ, хотя и чисто выметенномъ, но еще съ нагими деревьями и кустами, который красиво рузубрали, однако, флагами. Около фонтана поставили длинные столы съ такими же длинными вокругъ скамьями. За объдомъ подавали пловъ, супъ, пироги, - по пирогу на солдата, баварское пиво, - по нъскольку ведеръ на столъ, - вина, околько кто хотълъ, фруктовъ разныхъ, - словомъ, былъ пиръ горой. Гремъла музыка, присутствовало два генерала - Гродековъ и Ефимовичъ. hли, пили солдатики, веселились и даже присутствiемъ генераловъ не смущались.

- Я надъюсь, братцы, что вы не ударите лицомъ въ грязь, - сказалъ между прочимъ Гродековъ.

- Не ударимъ, ваше-ство!..

II.

18-го января, въ пасмурный день, часовъ въ 5 дежурные по ротамъ пошли будить спавшихъ на желъзныхъ кроватяхъ подъ ваточными одъялами солдатиковъ. Просыпались они, протирали свои слипшiеся глаза, накидывали быстро на себя аммуницiю и рысью бъжали къ умывальникамъ. Потомъ собрались на общую молитву. Хоръ свъжихъ, громкихъ голосовъ дружно пропълъ "Отче нашъ", "Спаси Господи" и "Достойно есть". Новобранцевъ, по обыкновенiю, погнали за чаемъ, и они, съ мъдными чайниками, каждый для своего отдъленiя, помчались на кухню. На столикахъ между кроватями расположились служивые для чаепитiя. У кого была чашка, у кого - кружка, у кого - стаканъ. Чай былъ хорошiй, аппетитный, душистый. Но многимъ было не до него: суетились, складывались, связывали въ тюки, въ мъшки все, что только можно было взять и что еще не было продано продувнымъ сартамъ. Дежурные по ротамъ закричали, чтобъ люди приготовлялись и выходили. Къ ротамъ явились и ихъ командиры. Къ 1-й ротъ старый капитанъ Т - не, николаевскiй еще служака; ко 2-й - поручикъ Т - ъ, рыжебородый, лътъ сорока человъкъ, къ 3-й - штабсъ-капитанъ Бо - въ, высокiй, моложавый, съ русой бородкой; къ 4-й, наконецъ, капитанъ Пл - въ, невысокiй, но здоровый, съ черненькой бородкой, смуглый. Солдаты, надъвши шинели въ рукава, навьючившись непромокаемыми мъшками, патронными сумками и ружьями, съ надътыми на нихъ надульниками и чъхлами, вышли на батальонный дворъ. Ротные еще разъ провърили и осмотръли людей всъ ли у нихъ исправно, а капитанъ 3-й роты сказалъ еще фельдфебелю Ситникову, русоватому и усатому парню:

- Бишка здъсь?

- Точно такъ! - отвъчалъ тотъ.

- Онъ уже старъ, - продолжалъ ротный, въ походъ его брать не зачъмъ. Надо отдать его хоть 19-му батальону, въ 3-ю роту, что ли.

Фельдфебель сейчасъ же послалъ въ 19-й батальонъ солдатика съ предложенiемъ взять собаку Бишку. Бишка, большая, лохматая собака, съ огромной головой, давно ужъ служилъ въ 3-мъ батальонъ и никогда не отставалъ отъ солдатъ. Куда бы не пошли они, туда шелъ и Бишка: и на ученье, и на стръльбу, и на маневры, - однимъ словомъ, всюду сопровождала собака солдатиковъ. Старъ ужъ сталъ песъ: утромъ еще сможетъ уйти за солдатами, а днемъ уже, смотришь, везутъ на ротной телъгъ вмъстъ съ мишенями, и сидитъ, какъ филинъ, старый Бишка, и съ чувствомъ соботвеннаго достоинства поглядываетъ по сторонамъ. Зубовъ давно ужъ не было у него, такъ что, поборовши другую какую-нибудь чужую ообаку, онъ ужъ не могъ грызть ее. Сломалъ онъ съ туркестанцами не мало такихъ походовъ, а при переходъ однихъ горъ, когда смозолилъ онъ себъ лапы, солдаты сшили ему даже сапожки изъ кожи. Такъ старъ сталъ Бишка, что даже иной разъ на ходу его пошатывало, какъ пьянаго, но ротный, отдавши приказъ истребить остальныхъ собакъ, схлопоталъ таки Бишкъ мъстечко въ 19-мъ батальонъ, гдъ и держали заслуженную собаку до самой ея смерти.

Съ 8-й ротой пошла только одна уже маленькая лохматая собака - Фингалъ, которую пожалъли убивать солдаты.

Весь батальонъ, наконецъ, соединили. Тутъ собралось уже все офицерство. Полковникъ К - въ былъ на рыжей лошади.

- Ну, гг. ротные командиры, - сказалъ онъ, - не теряйте времени! ведите людей къ церкви!

Раздалась команда, заиграла музыка походный маршъ, и, мърно отбивая ногами мерзлую землю, двигнулся батальонъ по Самарканду. По пути полурота зашла на квартиру къ полковнику за знаменемъ и денежнымъ ящикомъ. Наконецъ, подошли къ большой каменной церкви. Офицеры ушли туда, а солдаты остались на площади. Народу собралась тьма. Въ церкви служили молебенъ. Солдаты стояли безъ шапокъ и молились. Кто знаетъ, вернутся ли они еще живыми изъ этого дальняго похода, или всъ полягутъ на чужихъ равнинахъ. Скомандовали, наконецъ, на молитву; потомъ изъ церкви вынесли знамя.

- На краулъ!.. - раздалась новая команда.

Какъ струйка, сверкнули солдатскiя ружья.

Музыка заиграла: "Боже, царя храни". Потомъ генералы Гродековъ и Ефимовичъ, поперемънно, сказали солдатамъ напутственныя ръчи.

- Счастливаго пути, братцы! - закончили они ихъ.

- Счастливо оставаться, ваши превосходительства! - рявкнулъ радостно, громко и звонко батальонъ.

К - въ съ своей рыжей лошадки скомандовалъ:

- На пра-аво кругомъ!.. ряды взовой!.. Ша-агомъ маршъ!..

И звучно пронеслась его команда по притихшей площади.

Опять заиграла музыка, опять пошли солдатики, но уже по дорогъ изъ города. По пути батальона выстроились всъ прочiя части: пъхота, артиллерiя и казаки.

Прощай, Самаркандъ! Жалко было покидать его: многихъ солдатъ прошибли даже слезы, хотя и утъшали ихъ другiе:

- Не мы первые, не мы и последнiе: вездъ люди хлъбъ ъдятъ!

Но все-таки большинство какъ-то привыкли въ этому азiатскому городку. Хорошъ, особенно, онъ бываетъ весною и лътомъ: весь пестръетъ онъ тогда въ зелени, въ фруктовыхъ и всякихъ садахъ. Кто знаетъ, кому придется снова побывать здъсь, погулять по городскому парку, утопающему въ черешняхъ, сливахъ, въ виноградъ и несущему навстръчу всякому такое благоухание, какъ будто кто розлилъ самые дорогiе тонкiе духи.

III.

Тяжело сначала было маршировать навьюченнымъ, какъ верблюдамъ, такъ и солдатикамъ, у которыхъ въ однихъ мъшкахъ было по паръ полотенецъ, по паръ нижняго бълья, на двое сутокъ сухарей, запасные сапоги, да въ патронныхъ сумкахъ по тридцати патроновъ въ каждой, да еще по берданкъ въ одиннадцать фунтовъ девяносто два золотника. Сумки тянутъ впередъ, мъшки назадъ, ружье давитъ плечи, - ломитъ всъ суставы солдатиковъ. И начали одни изъ нихъ отставать. Полковникъ поминутно кричалъ.