Михаил Тихомиров - Ольга

По летописному рассказу, Ольга ездила в Царьград в 955 г. при императоре Иоанне Цимисхии. Увидев Ольгу «добру сущу зело лицем и смыслену», император изумился и сказал, что она достойна царствовать с ним вместе. Уразумев, куда клонятся слова императора, Ольга заявила, что она язычница и просит императора быть ее крестным отцом. Император так и сделал, забыв о том, что крестный отец не может жениться на крестной дочери. После своего крещения Ольга напомнила императору об этом, и тот воскликнул: «переплюнала мя еси Ольга».

Рассказ о поездке Ольги и крещении ее в Константинополе имеет явно легендарные черты, тем более что Цимисхий царствовал позже времени, указанного в летописи. Но что Ольга действительно была в Константинополе, мы знаем из свидетельства ее современника византийского императора Константина Багрянородного, В своем сочинении «О церемониях византийского двора» он описывает прием русской княгини Ольги. «Княгиня вошла со своими родственницами, княгинями и избраннейшими прислужницами, причем она шла впереди всех других женщин, а они в порядке следовали одна за другою». Вслед за ней вошли русские послы и торговые люди. После чинных и длительных церемоний, обычных при византийском дворе, император беседовал с Ольгой. В тот же день Ольга присутствовала на званом обеде. Она была в Константинополе с большой свитой: ее сопровождали племянник, 8 приближенных людей, 22 посла, 44 торговых человека, 2 переводчика, священник, 16 приближенных женщин и 18 рабынь.

Прием Ольги в Царьграде происходил в 957 г. К этому году чаще всего относят и крещение Ольги, происшедшее, по летописи, в Константинополе. Однако с этим мнением не соглашается исследователь истории русской церкви Е. Голубинский, так как в книге о церемониях нет ни слова о крещении Ольги, а на царском приеме русская княгиня появилась в сопровождении священника Григория, стало быть, была уже крещена. Так как ранние биографы Ольги говорят, что она пожила в христианстве 15 лет, а умерла в 969 г., Голубинский делает вывод, что Ольга крестилась в 954 г. Тот же автор оспаривает показание летописи о крещении Ольги в Константинополе, но в этом случае свидетельство летописи поддерживают византийские и западноевропейские авторы.

При крещении Ольга получила новое христианское имя Елены как воспоминание о римской императрице Елене, положившей начало господству христианства в Римской империи. Образ «равноапостольной» Ольги как водворительницы христианства на Руси, во всем подобной древней царице Елене, стал о этого времени любимым для русских книжников.

Трудно переоценить значение такого события, как крещение Ольги. Это было делом не только большого церковного, но культурного и политического значения.

Христианство на Руси появилось по крайней мере в начале X в., просочившись из Византии и соседней Болгарии, но господствующие классы упорно держались язычества. Теперь христианство было освящено авторитетом самой правительницы государства, получив в некотором роде официальное признание. Вместе с христианством Ольга принесла в Киев новые культурные навыки. Первое каменное здание на Руси едва ли не было тем каменным теремом Ольги, о котором говорится в летописи. Церковная служба не могла обойтись без церковных книг, и таким образом на Руси стала внедряться новая культурная струя, без которой невозможно умственное развитие человечества, — письменность.

Византийские императоры прекрасно поникали и международное значение такого события, как крещение русской княгини. Поэтому они торжественно принимали Ольгу и поднесли ей византийские монеты на золотом украшенном камнями блюде, одарив соответствующим образом и ее спутников.

Однако русская княгиня занималась в Византии не только церковными и придворными церемониями, а вела с греческим императором переговоры по политическим вопросам. Есть основания думать, что эти переговоры не были вполне успешными, и отражение этого видим в летописи, сообщающей о недовольстве Ольги тем приемом, который был ей оказан в Царьграде. Мудрая княгиня быстро разгадала намерение византийских политиков использовать церковное подчинение Руси для своих целей. Поэтому вскоре после возвращения из Константинополя произошло неожиданное событие: Ольга обратилась к германскому императору Оттону с просьбой поставить для ее народа «епископа и священников». Об этом рассказывает германский хронист — так называемый Продолжатель Регинона — под 959 г., называя русскую княгиню Еленой, королевой руссов, которая была крещена в Константинополе. Действительно, в следующем году, во время пребывания Оттона во Франкфурте, монах Либуций был поставлен в епископы для русских. Однако Либуций так и не отправился в свою новую епархию, а умер в 961 г. «В преемники ему посвящен был Адальберт из братии монастыря Св. Максимика в Трире; сего последнего благочестивейший государь, с обычным ему милосердием снабдив щедро всем нужным, отправил с честью к ругам». Младший современник Адальберта епископ Титмар Мерзебургский, хорошо знавший события второй половины X в., уже прямо говорит, что Адальберт был поставлен в епископы Руси; следовательно, под ругами надо понимать руссов.

Какие же причины вызвали обращение Ольги к германскому императору? В данном случае она сделала ловкий дипломатический маневр, заставив византийских императоров идти на уступки из боязни потерять новую русскую церковь. Ведь это была эпоха соперничества двух империй: Священно-Римской, или Германской — на западе, Восточно-Римской, или

Византийской — на востоке. Однако Русь была теснее связана с Византией и Болгарией. К тому же греческая церковь допускала церковные службы на родном языке, тогда как западная, или католическая вводила обряды по-латыни. Поэтому уже в 962 г. Адальберт вернулся на родину, «ибо не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными».

Неудача переговоров Оттона с Ольгой не мешает отметить большое международное значение сношений России с Германией. Ольга впервые завязала связи с обеими империями, тем самым намечая традиционную линию русской политики XI — ХШ вв., одинаково обращавшую свои взоры в сторону запада и Византии. Недаром же западноевропейские хронисты весьма сокрушались по поводу «лживого» характера русского посольства.

В самой Руси христианство, несмотря на весь авторитет Ольги, утверждалось медленно. Святослав не только не крестился, но смеялся над неофитами, хотя и не запрещал им принимать новую веру. Он даже гневался на свою мать, так решительно порвавшую с традиционным язычеством. Для воинственной души Святослава языческие обычаи и клятвы оружием были более понятны и ближе к сердцу, чем церковные песни и возгласы священников. Но отношения между сыном и матерью оставались теплыми, ибо «любяше Ольга сына своего Святослава».