Валентин Пикуль - Интервью, мысли, записи

Что я скажу по поводу различных человеческих характеров? Каждый должен оставаться самим собой. Наше общество не нуждается в нивелировании людей. Пусть все будут разными. И каждый должен быть на своем месте. И свои обязанности в обществе он должен свято выполнять. Я презираю в людях тщеславие, но высоко ценю в них честолюбие. Честолюбие — от слова «честь», а честь всегда ценилась и ценится высоко. Честь всегда определяла приверженность человека своему долгу — как индивидуальному, так и гражданскому. Мы говорим — это честный человек, значит, это человек, на которого всегда можно положиться.

Уважаю людей за трудолюбие. К сожалению, человек не всегда хочет работать, но в том-то и заслуга его, что, превозмогая себя, он подходит к станку, становится у штурвала, садится за стол. Следовательно, хочешь ты или не хочешь, но ты обязан трудиться. Вдохновенный и творческий труд, о котором у нас так много говорят, требует людей тоже одержимых…

Верно подмечено, что характерной чертой настоящего времени является обращение ко времени прошлому в той или иной форме. Почему это происходит? Идет поиск нравственных критериев. Возникает потребность отыскать истоки нравственных норм. Так ли это?

Думаю, что так. Генеалогические связи с предками и семейные традиции играют немаловажную роль в становлении характеров молодых поколений. Как у нас сейчас внук гордится славой своего деда, сражавшегося под Сталинградом, так же, скажем, юноша XVIII века знал, что его прадед сражался под Полтавой, а отец участвовал в штурме Измаила. Память о предках — главное и необходимое условие в воспитании духа патриотизма. В связи с этим мне бы хотелось сказать еще о таком человеческом качестве, как доверие. В былые времена щедрее оказывалось доверие юности. Сейчас у нас человек вступает в сознательную жизнь после двадцати лет и даже старше. А до этого находится на полном обеспечении родителей и государства.

К доверию надо тщательнее присмотреться и, быть может, оказывать его еще со школьной скамьи…

И последнее: я считаю, что хорошо налаженная семейная жизнь и добрые отношения внутри семьи — основа успеха в жизни, это блистательный стимул трудоспособности…

КАК ПРИХОДИТ ТЕМА?

(Интервью Е. Гуслярову — спецкору казахстанской газеты «Ленинская смена». 13.01.88)

ВОПРОС: Как к вам приходит тема? Есть ли такой толчок, после которого вы уже знаете — будет новая книга?

В.П. — Писатель, пишущий о современности, едет искать тему в колхоз или на завод, командировку ему оплачивают. Я, исторический романист, сижу дома, и тема приходит от изучения тех книг, тех материалов, за приобретение которых мне никогда и никто не платит, наоборот, я сам плачу немалые деньги. Например, мой гонорар за роман «У последней черты» не смог окупить тех средств, что я истратил на приобретение редчайших изданий о «распутин-щине». Именно из освоения новых исторических материалов и рождается новая тема — новая книга…

ВОПРОС: У Пикуля нет пока подражателей. Может быть, это потому, что подражать вам трудно, поскольку нужна неимоверная работоспособность? Особенно в той части, что вам каждое слово, вероятно, нужно подтвердить документом, преданием, историческим фактом?

В.П. — Вопрос о подражателях. О подражателях ничего сказать не могу, но сам я имею отличные образцы для подражания. Это — Александр Малышкин, который произвел на меня огромное впечатление, и я до сих пор по-доброму завидую его умению владеть языком.

Это Франсуа Рабле с его гиперболическими формами, близкими к гротеску.

Наконец, Салтыков-Щедрин с его умнейшей, глубокой сатирой, который в «Истории одного города» близок к формам Рабле. Люблю писателей-народников, особенно Г. Успенского с его прекрасной книгой «Нравы Растеряевой улицы». Люблю В. Шишкова с его точной подачей самого сложного исторического материала…

ВОПРОС: Странная вещь. Читатель уже давно относится с беззаветной преданностью к Пикулю, к каждому его произведению. А критика никак не может определить настоящее место писателя В. Пикуля в нашей литературе. Хотя можно вполне определенно сказать, что каждое произведение ваше влияет на формирование нынешнего читателя. Как вы сами относитесь к этому парадоксу?

В.П. — Самым лучшим критиком для меня является жена, которая все исторические материалы прочитывает вместе со мною. Потому ее критика существенна и основана на точных знаниях тех фактов, которые употреблены мною в работе. Критик же способен только ругать меня, но критиковать не может, ибо ему незнакомы материалы. Все сводится или к огульному охаиванию, или же к «ловле блох». Критику я презираю, ибо она у нас попросту безграмотна. Много я встречал на своем веку бездарных писателей-неудачников, которые стали у нас критиками только потому, что сами ничего не умеют делать. Я буду согласен только тогда с критикой, если увижу, что критик знает в истории то, что привелось узнать мне. Мой последний роман «Каждому свое» (о французском генерале Моро) обошли полным молчанием, ибо не знают критики об оппозиции Наполеону со стороны его же генералитета…

Дополню, что обо мне не только «брюзжат», но и сплетничают. Например, будто я завел катер и бежал на нем в Швецию. Или — жена моя «гребет» деньги из швейцарских банков. Все это вранье, я ни разу и за границей-то не был. Не был и не тянет туда, ибо за рабочим столом мне гораздо интереснее, нежели болтаться «галопом по Европам».

Что же касается того, портит ли дурная критика мне настроение, я отвечу так: никакая критика не мешает мне жить, ибо ни хороших отзывов, ни тем более дурных я никогда не читаю.

С тех пор как у меня стало весьма неважно со здоровьем, жена взялась оградить меня от критики. Она все и читает. Может быть, она права. Во всяком случае, я ей подчиняюсь, и выходит, что критики портят теперь настроение не мне, а ей…

ВОПРОС: Некоторые из моих друзей (в том числе и я) считают, что Пикуль для своего времени значит больше, чем Дюма для своего. Потому что Дюма современная ему Франция просто-напросто «устала» читать, а Пикуля сейчас не хватает. Хотя работоспособность, пожалуй, одинакова, а тиражи ваши бывают и побольше.

В.П. — Оставлю на вашей совести сравнение с Дюма. А что касается существа, то отвечу так. Разница тут большая. Дюма стремился к развлекательности, я же свою задачу вижу в том, чтобы пробудить в читателе чувство патриотизма, основанного на знании отечественной истории…

ВОПРОС: Считаю, что ваша заслуга значительна уже тем, что вы изобрели, если так можно выразиться, наиболее современный стиль, даже жанр произведения, наиболее приближенного к духу документа. То, что особенно нужно читателю, к чему он тянулся. Ваши книги заполнили эту часть потребностей. Может, отсюда и такой успех? Вы сознательно стремились к подобному стилю, или это получается случайно?