Венедикт Мякотин - Адам Мицкевич. Его жизнь и литературная деятельность

Вильно. Университетский двор, в глубине костел Св. Яна. Литография Филиппа Бенуа по рисунку Байо.

В то время, однако, когда Адам Мицкевич поступал в училище, эта реформа только начиналась и ни в составе учителей, ни в предметах, ни в способе преподавания не произошло еще особенно ощутимых изменений. Среди тех лиц, у которых учился Мицкевич, не было ни одного, окончившего университет. Само училище носило название уездного и состояло из шести классов, в которых, сверх предписанных программой предметов – латинско-польской грамматики, арифметики, географии, физики, геометрии, латинского языка, Закона Божия, русского, французского и немецкого языков и рисования, – преподавались еще история, право и логика. Ученье будущего поэта шло не без препятствий.

Природные способности, и в особенности необыкновенная память, дававшая мальчику возможность запомнить раз прослушанное, не говоря уже о прочитанном, сильно облегчали ему усвоение новых сведений, но, с другой стороны, слабое здоровье да, вероятно, и непривычка к школьной дисциплине и усидчивому труду явились помехами в беспрепятственном прохождении курса и произвели то, что в двух из шести классов Мицкевич просидел по два года. В общем ученье шло у него, однако, хорошо и он считался одним из лучших учеников, хотя степени первого достигал редко и недолго удерживался на ней. Уже в это время у мальчика явились другие интересы, не имевшие ничего общего с сухим школьным преподаванием: он пристрастился к чтению, особенно романов, и часто проводил за ними целые вечера, в то время как старший брат его, одновременно с ним поступивший в училище, готовил уроки. Лишь ложась спать, Адам просил обыкновенно брата прочесть ему вслух заданное на другой день, и этого было для него достаточно, чтобы запомнить главное в уроках.

Чтение романов и поэтических произведений сильно действовало на воображение мальчика, так что у него проявлялось стремление воплотить в жизни излюбленные сцены. Не раз он разыгрывал эти сцены с товарищами в окрестностях Новогрудка, представляя из себя то Яна Собеского, то какого-нибудь другого героя. Влияние этого чтения сказалось еще и в другом отношении, побуждая Адама продолжать начатые еще в родительском доме поэтические опыты. Он писал басни, различные мелкие стихотворения, задумывал даже переложить стихами целый роман Флориана «Нума Помпилий», – но от всех этих попыток сохранились лишь ничтожные отрывки, подчас с удачным стихом, но далеко еще не свидетельствующие о сильном таланте.

Между тем за время школьной жизни Адама Мицкевича произошли два события, получившие большое значение в развитии юноши. Первым из них была смерть отца, последовавшая в мае 1812 года и заставившая его с этих пор заботиться о посильной помощи осиротевшей семье. Второе из этих событий имело более общий характер – это было начало войны 1812 года между Россией и Наполеоном и вступление войск последнего, среди которых находились и польские отряды, в Литву. Обещания Наполеона восстановить Польшу увлекли за ним сердца большинства поляков, и лишь незначительная часть продолжала возлагать свои надежды на императора Александра. Общий энтузиазм к французам проник и в Новогрудок и выразился с полною силою при проходе через него нескольких корпусов армии Наполеона под начальством Иеронима Бонапарте, короля Вестфальского. Дом Мицкевичей был назначен под королевскую квартиру; хозяева, конечно, должны были удалиться, но 14-летний Адам, спрятавшись за забором, ожидал прибытия короля и успел его увидеть. Эта блестящая картина французского войска, вместе с восторженными рассказами солдат о Наполеоне как о каком-то полубоге, и с всеобщим ожиданием земляков возвращения независимости родной страны от этого чудодейственного вождя, навеки запечатлелась в душе мальчика и, способствуя раннему пробуждению в нем патриотического чувства, в то же время положила основание того культа Наполеона, который он исповедовал впоследствии. Много лет спустя Мицкевич поэтически воспроизвел свои тогдашние впечатления в «Пане Тадеуше»:

Год приснопамятный, великий и единый,Останешься в Литве священной ты годиной!Ты, урожайная красавица-весна,Век будешь сниться нам, обильна и краснаГустыми злаками и воинов одеждой,Громами славных битв и ясною надеждой.Досель, переносясь в минувшие года,Тебя, как сладкий сон, я вижу иногдаИ, скорбию повит, лью слезы и тоскую:Увы! я в жизни знал одну весну такую!..

В 1815 году Адам Мицкевич окончил курс в училище доминиканцев. В это время один из дальних родственников их семьи, ксёндз Иосиф Мицкевич, был деканом физико-математического факультета Виленского университета. Он предложил матери Адама поместить его в университет, обещая, со своей стороны, устроить его там на казенный счет. При Виленском университете существовали тогда стипендии, предназначавшиеся для студентов, готовивших себя в учителя, и определявшиеся по конкурсному экзамену. Такую стипендию и имел в виду декан для своего родственника. Действительно, Мицкевич успешно выдержал экзамен и получил стипендию. Вторым соискателем ее явился молодой человек, который также поступал в этом году в университет и позднее стал одним из самых близких друзей Мицкевича, – Фома Зан. На экзамене они впервые познакомились, и неудача Зана не помешала их сближению, становившемуся чем дальше, тем теснее. Поступая в университет, молодой Мицкевич еще не определил окончательно, какие отрасли наук привлекают его к себе. Он избрал было, – может быть, под влиянием родственников, – физико-математический факультет, но пробыл на нем недолго, не более полугода, и перешел на историко-филологический, более соответствовавший его наклонностям.

Это время было как раз периодом наибольшего процветания Виленского университета, успевшего под управлением Снядецкого собрать вокруг себя лучшие местные научные силы. Сам Снядецкий, правда, уже более не занимал поста ректора, но влияние его управления было сильно в профессорской среде. Подобно ему, большинство наиболее уважаемых профессоров были поклонниками философии XVIII века, воззрения которой они проводили в жизнь и с кафедры, и частью в литературе. Начинавшаяся уже в обществе реакция мало еще успела проникнуть за университетские стены, и лишь немногие, да и то наименее пользовавшиеся уважением, профессора, были ее представителями.

Из профессоров-филологов, которых начал слушать Мицкевич со второго полугодия своего пребывания в университете, наиболее выдающеюся фигурой был Готфрид Эрнест Гроддек, соединявший с глубоким знанием своего предмета – греческого и латинского языков и литератур – горячую любовь к нему, невольно, как всегда, передававшуюся слушателям и заставлявшую их забывать все внешние недостатки его изложения. Сторонник новой еще тогда в науке теории Вольфа о происхождении «Илиады», он передавал студентам классическую филологию в освещении взглядов, немецкого ученого и сообщал им немало ценных сведений, приохочивая к занятиям древней литературой. По своим убеждениям он был либерал и носил даже звание мастера франкмасонской ложи в Вильне.