Сергей Баблумян - Вокруг и около

К примеру: «Человек силен, если он опирается на родную землю»; «Время, отпущенное каждому в жизни на Земле, ограничено, но оно достаточно для любви, творчества и свершения больших дел»; «Уходя, не гасите свет»; «Чтобы долго и молодо жить, надо уметь правильно стариться, неустанно творить, честно любить, никому не завидовать и жить в окружении прекрасного». И еще многое другое.

Что относится к последнему, то оно присутствовало в жизни мэтра долгие годы, остается с ним и сейчас, в чем немалая заслуга его молодого коллеги.

Необходимые уточнения: под прекрасным автор имеет в виду молодежь, студенческую – прежде всего.

Мэтр, если кто не догадался, – это академик Сергей Александрович Амбарцумян, многие годы ректор Ереванского университета, ныне друг и коллега Армена Размиковича Дарбиняна, ректора Российского-Армянского (Славянского) университета, члена-корреспондента Национальной Академии наук.

Первый оставил стране созвездие думающих, знающих и умеющих. Второй делает то же, но сегодня. Делают вместе. И пока такая связь времен, людей и дел будет продолжаться, причитания по поводу того, что Ереван теряет интеллектуальное лицо, определенно преждевременны.

Всё в порядке!

Иван Иванович Арутюнов, майор госбезопасности, служил телохранителем у Сурена Акоповича Товмасяна, первого секретаря ЦК Компартии Армении, освобожденного от занимаемой должности по необходимости «в связи с переходом на другую работу», что тотчас же повлекло за собой смену занятий и его верного оруженосца. Ивана Ивановича определили в комитет партийно-государственного контроля Армянской ССР – заниматься хозяйственными делами. Что бы это значило в действительности, в двух словах не скажешь, а в трех – долго, потому переходим к делу.

Все, кто знали Иван Иваныча, помнят его отличительные черты, это, во-первых, исключительная порядочность в плане чисто человеческом и, во-вторых – и любовь к порядку. Придя на службу и убедившись, что всё в ажуре, Иван Иваныч с легким сердцем спускался к входным дверям встречать Египте Тевосовича Асцатряна, главу комитета, чтоб проводить до дверей кабинета. Никто его к этому не принуждал, охрана по тем временам полагалась исключительно первому лицу республики, а не каждому третьему, как сегодня, но наработанные годами навыки ветерана компетентных органов требовали именно такого поведения. Само лицо Иван Иваныча словно говорило: «Враг обезврежен, мин нет. Всё в порядке!».

Тот же ритуал повторялся и в конце дня, если конечно, наш герой находился на своем рабочем месте, а не был задействован на разовые поручения председателя госкомитета. В свободное же время (которого, по правде говоря, хватало) с Иван Иванычем можно было и поговорить, и восхититься ладно сидящим костюмом, безукоризненно отглаженными брюками и сияющими как солнце ботинками чехословацкой фирмы «Цебо». Все это в совокупности с четкой организацией письменного стола: остро заточенные карандаши, папки – слева, ручки – справа, бюстик Владимира Ильича строго по центру внешней кромки стола, – вызывало уважение к порядку и уверенность в завтрашнем дне.

Течение жизни по раз и навсегда установленному распорядку было нарушено летом одна тысяча девятьсот шестьдесят уже не помню какого-то года, когда в Армению прилетел председатель такого же комитета, но из Москвы. К визиту Шелепина (не путать с «…и примкнувшим к ним Шепиловым») подготовились по всем правилам: программа была продумана в деталях, каждый из участников принимающей стороны знал свое дело и свое место. Иван Иванычу предписывалось отгонять от парковочного пятачка случайные машины и обеспечить надлежащую чистоту с образцовым порядком на всей прилегающей территории.

Приданная по случаю поливальная машина полировала отрезок Московской улицы до неприличного блеска, но поскольку солнце вмиг высушивало асфальт, а высокий гость, (в недавнем прошлом, кстати говоря, глава КГБ СССР) задерживался, Иван Иваныч велел воды не жалеть и поливать хоть до следующего утра. Тут как раз и позвонили: «Едут!».

Иван Иваныч метнулся на улицу отдать последние распоряжения и… ахнул. Из переулка, примыкающего к зданию Республиканского военкомата, под медь оркестра торжественно-траурно выползала похоронная процессия. Еще минута, и провожавшие в последний путь запрудили улицу, и произошло это в тот самый момент, когда по закону подлости на улицу въезжала машина с московским гостем. Чтоб представить душевное состояние Иван Иваныча в тот драматический момент, хорошо бы вспомнить немую сцену из гоголевского «Ревизора», да умножить ее на два.

В ином случае к происшедшему можно бы отнестись как к конфузу, досадной случайности, непредвиденному срыву. Но это был особый случай. Порядок, определявший приоритеты встреч на этом свете и проводов на тот, рушился на глазах, а Иван Иваныч, чекист, службист и аккуратист, не смог этому воспрепятствовать. Непорядок…

А дальше, как рассказывали, произошло следующее. Автомобиль с гостем прижался к тротуару и остановился. Из него вышел человек явно некавказской национальности, снял шляпу и стоял так до тех пор, пока траурная процессия проходила мимо. После чего даже Иван Иваныч смог перевести дух и сказать: «Всё в порядке».

Соображение первое: «порядок» и «порядочность» – слова одного корня. Но чтоб из первого непременно вытекало второе, это совсем не обязательно: все зависит от конкретных Иван Иванычей, и еще от того, какая под шляпой голова.

Дела сердечные

Когда не можешь вникнуть в суть, отвлекаешься на подробности. Существо дела, которое непосвященные воспринимали откровенно поверхностно, заключалось в новых методиках в сердечно-сосудистой хирургии, перешагнувшей рубеж шунтирования и осваивающей то, что идет дальше. Что, собственно, излагалось понимающей аудитории, а те, кому не понять, – тоже без обид: они пришли не понимать, а радоваться.

В Москве, в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева шла защита докторской диссертации. Армен Тер-Акопян, сын моего друга Вигена Тер-Акопяна, из кандидатов наук поднимался на ступень выше, что одинаково полезно как для медицинской науки в целом, так и нуждающихся в медицинской помощи, прежде всего.

Слушая вполуха рассуждения диссертанта на заданную тему, я сосредоточился на аудитории. Бросалось в глаза внушительное число лиц кавказской национальности, но определенно медицинской направленности. Зафиксировав этот интригующий момент, автор первым делом подумал: как это все-таки здорово, когда армяне добиваются признания в Москве, где, как известно, слезам не верят. (А где в наше время верят?) Причем здорово это не только для врачей-армян, но прежде всего для тех, кто у них лечится. Коль скоро мы о врачах.