Григорий Щедрин - На борту С-56

Командиры боевых частей еще не назначены, да и команда далеко не укомплектована. Мне представляет личный состав сверхсрочник с орденом Ленина на груди и двумя шевронами на рукаве кителя. Еще до того как он назвал свою фамилию, я догадался, что это боцман мичман Дорофеев, удостоенный в 1936 году высшей правительственной награды и бывший на приеме в Кремле с группой лучших младших командиров флота. Приятная неожиданность.

На правом фланге стоит главный старшина. Лицо этого, чуть заметно улыбающегося человека мне тоже очень знакомо. Не нужно и напрягать память. Это тот самый бывший краснофлотец трюмный Константин Рыбаков, так толково обслуживавший механизмы в штормовом, трудном зимнем походе одной из "Щук", в котором несколько лет назад мне случайно довелось участвовать. Замечательно! С такими специалистами, как эти двое, не пропадешь!

Обхожу строй, узнаю фамилии остальных старшин и краснофлотцев. Затем представляюсь команде и кратко рассказываю о себе: звание, как видите, капитан-лейтенант, член партии, был комсомольцем. Возраст 27 лет. До военной службы окончил мореходное училище в городе Херсоне. Плавал в торговом флоте матросом и помощником капитана, до старшего включительно. После призыва в Военно-морской Флот стал командиром. Сейчас назначен к вам, будем служить вместе.

Вечером после комсомольского собрания по просьбе краснофлотцев рассказываю им, как экипаж "Щуки" боролся за первенство на флоте. Слушали очень внимательно, а когда я закончил свой рассказ, секретарь комсомольской организации Магдалинин заявил:

- Мы тоже будем хорошо служить. А когда начнем плавать, знамя к нам перейдет.

Некоторые его поддержали, остальные молчали.

- А вы как думаете, товарищи, завоюем первенство?

- Думаю, что плаваем мы еще очень мелко, товарищ командир, - ответил торпедист Новиков. - Не о первенстве нам сейчас думать нужно. С изучением специальности у нас плохо, до сих пор все только чертежи мусолим, живого торпедного аппарата не видели.

- В море многие ни разу не были, - вставил электрик Дерендяев.

С этого начался очень острый, страстный и интересный разговор о неполадках в обучении личного состава. Много полезного узнал я из этой беседы. А самое главное - понял: будет на лодке команда не хуже той, от которой я только что ушел. Люди горят желанием учиться, плавать и выполнять задачи так, чтобы можно было гордиться своим кораблем.

- Что же, будем надеяться со временем стать первыми. Хотя это, конечно, легче сказать, чем сделать. А в вашей хорошей службе не сомневаюсь. Иного нам ни комсомольский, ни воинский уставы и долг не позволят, - сказал я в заключение,

С этим согласились все.

Побывал на заводе, познакомился со строителем корабля инженером Владимиром Игнатьевичем Судоргиным. Это человек среднего роста, стройный, худощавый, С энергичным открытым лицом, спокойный и рассудительный. Через несколько минут после нашего знакомства он пригласил меня на площадку осмотреть лодку.

Строго говоря, лодки еще не было. В отсеках длинного, веретенообразного корпуса лежало различное оборудование, которое после разборки нужно было установить и смонтировать. Наверху, где положено быть надстройке и палубе, вспыхивало яркое голубоватое пламя электросварки. Стоял грохот пневматических молотков, мешавший разговаривать.

Мне трудно было понять, как рабочие разбираются во всем этом. И все-таки я видел, что каждый из них занят своим делом. Об этом безошибочно можно было судить по уверенным движениям, озабоченным лицам, деловым репликам. Я обратил внимание на то, что к инженеру рабочие обращаются редко, значит, сами знают, что им делать. Пламенем и дымом, стуком молотков и запахов оплавленного металла встретило и проводило нас "специальное судно", или "заводской объект No405", как назывался тогда наш будущий боевой корабль.

После оглушительных пневматических трелей и ослепительных сполохов сварки в комнате заводоуправления казалось особенно тихо и уютно. Владимир Игнатьевич познакомил меня с графиком установки и монтажа механизмов. Поразили названные им цифры, над которыми никогда раньше не приходилось задумываться. В лодке нужно было разместить многотонные аккумуляторные батареи дизеля, главные электромоторы, десятки тонн торпедного, артиллерийского, штурманского и другого вооружения, протянуть многие километры электрических кабелей, проводов, водяных и воздушных магистралей, установить более сотни электромоторов всевозможных мощностей и назначения, тысячи измерительных приборов, контрольных устройств, предохранителей и других деталей. И все это в условиях, когда нужно экономить каждый квадратный дециметр площади и килограмм веса.

Судоргин говорил о выполненных и еще ожидаемых поставках оборудования от заводов, разбросанных по всему Советскому Союзу. И я зримо представил себе, Как вся страна строит мой корабль. Не выходя из тесного корпуса подводной лодки, зная только, откуда получена та или иная деталь, можно было изучить промышленную географию Подины. Почти каждый член экипажа нашей подводной лодки мог здесь с радостью узнать, что и его город, область или республика строили этот замечательный корабль.

- Через год, Григорий Иванович, готовьтесь плавать, - заключил инженер. А пока изучайте новую технику, помогайте нам строить.

Главные старшины Рыбаков и Боженко ни внешне, ни по характеру не похожи друг на друга. Первый - худощавый, живой, общительный, острый на язык. Второй - из тех, кого обычно зовут увальнями, спокойный, сдержанный, немного флегматичный и молчаливый. Но в стремлении узнать все, что относится к их специальности, сходство у них поразительное. Есть еще одна замечательная, общая для них обоих черта - щедро делиться своими знаниями с подчиненными и товарищами.

Рабочий день давно кончился, но на заводской площади я встретил беспокойных старшин трюмных и электриков. Они направлялись к головным лодкам того же типа, что и наша, посмотреть на работу механизмов. Там начинались заводские испытания. На одной запускали компрессор воздуха высокого давления, а на второй испытывались главные электродвигатели. Разве могли Рыбаков и Боженко отдыхать в такую ночь?

С командирами головных "Сталинцев" капитан-лейтенантами Дмитрием Кондратьевичем Братишко и Львом Михайловичем Сушкиным мы заранее договорились о допуске нашего личного состава на их лодки в период заводских швартовных испытаний и о выходе в будущем некоторых из старшин с ними в море.

На следующий день в одном из цехов завода я снова столкнулся с Рыбаковым. На этот раз он изучал трюмную помпу, находившуюся в процессе сборки.

- А где же ваш друг Боженко?