С Чумаков - Видимость - ноль

- ...А 26 апреля? Шестой день в плену у японцев. Желтое лицо с раскосыми, въедливыми глазками - запасный лейтенант императорского флота Масафуми Дзуси. Палец с нестриженым ногтем в десятый раз листает радиожурнал. В десятый раз один и тот же вопрос на ломаном английском: "Так где же радиограмма о наших боевых кораблях? Не отпирайтесь, капитан, вы ее послали. Наши службы перехватили шифровку". - "Это была обычная метеосводка", - десятый раз ответ-стереотип.

А 26 ноября? Он требовал, чтобы пароход поставили в док. Он слово в слово вспоминал свои первые фразы:

"Поймите, мы уже семь месяцев тащимся со скоростью пешехода. Мы не годимся даже в баржевый конвой. Это же безумие с таким винтом идти через Атлантику, а нам рано или поздно придется. Это же все равно, что фланировать по переднему краю в расчете на перелет, недолет или пальбу мимо".

"Понимаю вашу озабоченность, капитан. - Ах, как противно, долго и, как показалось, наслаждаясь своей властью, старичок инженер выдержал паузу, не спеша протирал пенсне, упрямо глядел мимо него. - Судя по тексту, лопасть вы изволили помять недавно, в Карском море. Причем замечу, всего одну. Вам, голубчик, еще повезло, учитывая ледовую обстановку минувшей полярной навигации".

"Но нам еще во Владивостоке поставлен винт с неправильно рассчитанным шагом. Удар льдины усугубил... Из-за винта машина все время на форсаже, котлы в аварийном состоянии. Все может к черту полететь в любой точке океана".

"Позвольте, но какие к нам претензии? - Инженер развел руками: в одной - пенсне, в другой - носовой платочек. - Все вопросы к тому, кто принял судно".

Как тогда не сорвался? Его недвусмысленно обвинили в том, что он "прохлопал" брак. Не объяснять же, что из Владивостока шел в Америку на ремонт, а вместо этого пришлось срочно везти снабжение в заполярные порты. Не рассказывать же о ранней подвижке льдов в Восточно-Сибирском море, о том, как льды выжимали на запад суда, уродуя обшивку, калеча винты. Сам прекрасно все знает. Отозвался лишь одной фразой: "Вы должны понять, война заставила". Инженер наконец прицепил пенсне, сказал: "Война войной, голубчик. Кто-то под предлогом временных трудностей сделал вам ремонт по принципу "тяп-ляп". Вы не устояли перед требованием немедленно выйти в море, не позволили себе испросить пару дней для скрупулезнейшей проверки всего, что нагородили дальфлотские ремонтники. В мирное время мы бы исправили ваш брак. У нас прекрасный завод. Вы были там? Нет? А жаль, убедились бы, что теперь нет ни сил, ни материалов. Понимаете, ни-че-го. Вы бы увидели, кто там остался. У меня внучка в "глухарях". Шестнадцать лет - и заклепки, кувалдой, в две смены".

Пришлось самим обрубить погнутую часть лопасти. И вот теперь этот вызов в пароходство. Давно ожидаемый и все равно заставший врасплох. x x x

К сугробам добавилась еще одна полоса препятствий. Вышли на фарватер, где лед был взломан, вздыблен ледоколами. Какие теперь вешки? Не угодить бы в затянутую тонкой коркой, присыпанную белой пудрой полынью. Глянув на вставшую дыбом льдину, капитан отметил, что панцирь на Двине фута два толщиною, не меньше - трудно будет выползать даже с ледоколом.

- Дурак я, шест надо было взять, - басил Машин. Он скинул винтовку и прикладом простукивал лед, прежде чем сделать шаг вперед. Веронд его не подгонял, а старательно ставил свои шикарные унты точно в следы валенок Машина.

Наконец снова выбрались на ровный лед, как оказалось, много правее тропы. Вот и скрипучий деревянный настил тротуара. Теперь темп задал капитан. Машин поотстал, поравнялся с радистом. И его томило тревожное любопытство.

- Слушай, маркони, и чего он свиту с собой тянет? Сколько раз сам бегал. Тебя - понятно, может быть, по радио чего домой скажешь. А мы с Серегой да при оружии, зачем?

- Задай вопрос полегче.

- Значит, не знаешь или врешь, что не знаешь, - обиделся матрос. x x x

В кабинете начальника пароходства стелилось облако табачного дыма. Когда Веронд доложил о себе, хозяин кабинета начал без всяких предисловий:

- Итак, погрузку вы закончили.

- Давно. Сейчас своими силами пытаемся довести котлы до ума.

- Ремонт закругляйте срочно.

- Но...

- Знаю, о чем собираетесь сказать. Отменить приказ не имею права.

- ...Но, - упрямо продолжал Веронд, - "Ванцетти" в любой момент может оказаться беспомощным, как разбитый параличом старик. Страна может потерять пароход. - Говорил с холодным спокойствием, словно речь шла не о нем самом, его команде и судне, а о ком-то чужом. - Но... это не значит, что "Ванцетти" просит вас отсрочить или отменить приказ. Капитан лишь ставит вас в известность о состоянии судна, как видите, даже без письменного рапорта. Он ведь имеет право на это?

- Да, Владимир Михайлович, имеет, но он, то есть вы, обязан мобилизовать все силы, чтобы дойти куда приказано. Вот пакет. Координаты, где его надлежит вскрыть, указаны. Распишитесь в получении.

Прежде чем поставить дату и подпись, Веронд полюбопытствовал, за чьею она следует: "Цибулькин Владимир Андреевич, капитан "Кузнеца Лесова".

Почти месяц они стояли на лесобирже рядом. Где он теперь? По срокам мог даже проскочить в Штаты.

Размашистая подпись не уместилась в отведенной клетке. Веронд смущенно пыхнул трубкой, виновато посмотрел на начальника пароходства и встретился с его странно-настороженным, изучающим взглядом.

- Что, думаете, трушу? - спросил напрямик.

Тот не спешил с ответом. Наконец сам спросил:

- Вы, кажется, знали капитана "Кузнеца Лесова"?

- Как понять "знал"? - севшим голосом переспросил Веронд.

- Не хотел сообщать перед выходом, но... но, может быть. правильнее, чтобы вы знали - "Лесов" погиб. Все погибли.

Голос доносился словно издалека. "Все погибли". Совсем, кажется, недавно он, Веронд, зашел в каюту Цибулькина. Владимир Андреевич уютно сидел в обтянутом белоснежным чехлом кресле, совсем домашний: в толстом свитере, холщовых штанах, шерстяных носках домашней вязки. И сама каюта, словно частичка далекого- предалекого дома. Привычные морские атрибуты как-то трогательно уживались с вещами, в которых ощущалось незримое присутствие жены. На диване - подушечка- думка, вышитая крестиком. Над письменным столом, пониже хронометра, и раме под стеклом множество фотографий: дореволюционные, на плотном картоне с потускневшими бронзовыми названиями фотоателье, недавние, любительские. Портреты самого Цибулькина, жены, детей. Фото пароходов, на которых Владимир Андреевич переплавал за сорок лет флотской жизни.

Все это вспомнилось с поразительной ясностью. Веронд почти увидел живого Цибулькина.

- Где это случилось? - спросил он.

- Сведений нет. - Начальник пароходства подошел к карте, очертил круг размером с Кольский полуостров. - Думаю, где-то в районе Медвежьего. Как вы знаете, "Лесов" вышел последним конвоем. Суда сразу попали в шторм с ураганными ветрами. Конвой рассыпался. Английские корабли охранения потеряли караван. Часть судов вынуждена была пройти в близости от Норвегии, и, представьте себе, удачно. Прорвались все. А "Лесов" и "Энгельс" продолжали двигаться рекомендованным курсом, к норду, и вскоре потеряли друг друга из виду. "Энгельс" добрался, а "Лосева" кто-то перехватил, рейдер или подлодка.