Хилэр Беллок - Ришелье

Итак, два главных источника неблагополучия — раскол христианства на католицизм и протестантизм и национализм, приведший к тому, что любой угол Европы считает себя важнее всего континента, — посеяли в умах немногих сомнения, будет ли преодолен кризис. Возможно, в недалеком будущем Европа лишится всего, что было достигнуто ею благодаря христианству, и начнется эпоха нового варварства.

И всего этого не было бы, если б в мире не работала воля одного человека, который не только много сделал — больше, чем кто бы то ни было — для укрепления национализма, но и трудился всю свою жизнь над тем, чтобы пропасть между католицизмом и протестантизмом стала непреодолимой. Этим человеком был Арман Жан дю Плесси, кардинал Ришелье.

И вот спустя два столетия брожение, которому положил начало Ришелье, достигло максимума. Другой человек, гений такого же масштаба, сделал пропасть между протестантизмом и католицизмом не только непреодолимой, но и вечной, и постарался довести чувство патриотизма своих подданных едва ли не до одержимости сумасшедшего. Этого человека звали Отто фон Бисмарк.

Моей целью было рассказать о Ришелье как о человеке, о его характере и свойствах его души, о тех счастливых обстоятельствах, которые помогали ему в его деятельности и о тех препятствиях, которые ему пришлось преодолеть. Мне хотелось, чтобы читатель как можно лучше представил себе этого человека, чтобы из разрозненных эпизодов сложилась единая картина великой работы по укреплению протестантизма с одной стороны и по созданию современного государства — с другой.

Данный труд не хроника, потому что для меня было самым важным рассказать о том, как великий человек решал поставленные перед ним задачи. Но еще более важным было желание довести до сознания читателя ту грозную истину, что великие люди такого масштаба, как Ришелье, не только достигают поставленных перед собой целей, но что последствия их деятельности превышают все то, чего они добивались. Маленькие люди с их незначительными жизнями и незначительными желаниями создают программы своих действий и могут видеть плоды проделанной ими работы, естественно испытывая при этом законное чувство удовлетворения, но люди другого масштаба, те, кого история избрала в качестве орудия для своей работы по изменению мира, обречены на слепоту. Вся их деятельность проходит в кромешной тьме, им только кажется, что все происходит благодаря им, — они не видят той силы, которая движет ими.

Это те люди, которые пришли в мир, чтобы изменить судьбу или мировоззрение человечества. Очень часто с помощью своих сочинений, иногда силой оружия, гораздо реже с помощью великого дара управлять государством и всего лишь раз или два с помощью собственного примера — кстати, самый мощный способ из всех — эти люди изменяли мир. Но всеми своими достижениями они обязаны не только себе, все их достижения не принадлежат им самим.

Именно поэтому, прежде чем начать рассказ о великом человеке, который благодаря своим личным качествам совершил действия, имеющие далеко идущие последствия, необходимо сказать несколько слов в защиту этой точки зрения.

До самых недавних пор в исторических трудах было повсеместно принято преуменьшать роль личности в истории. Эта привычка сильна еще и сейчас.

Это была реакция против другой распространенной в свое время тенденции преувеличивать значение действующих лиц истории. Эта глубоко ошибочная идея появилась впервые в трудах французского философа Огюста Конта, влияние которого на умы либералов Европы было повсеместным и сохранилось до сих пор, хотя многие это отрицают. В своей Религии человечества Конт проповедовал, что великие люди и есть, по сути дела, боги. В одном он был безусловно прав: люди готовы поклоняться другим людям, потому что они видят в великих людях самих себя, только в другом масштабе.

Под влиянием Конта появилось множество исторических сочинений, в которых историю делали «великие люди». Одним из самых горячих сторонников этой идеи был Карлейль, но тот большой успех, которым он пользовался у современников, говорит лишь о том, что эта идея носилась в воздухе. Карлейль не был человеком, создающим новые оригинальные идеи, которые изменяют духовный климат общества, он только следовал чужим идеям.

Мода на «великих людей» прошла. Если мы возьмем сто выдающихся людей какого-либо периода, то мы очень скоро убедимся, что девяносто девять из ста обязаны своей известностью саморекламе, родственным связям, богатству и, конечно, удаче. Но даже один из ста, действительно обнаруживший задатки оригинальности и гения, быстро забыт после своей смерти: трезво, не обращая внимания на достоинства и величие героя, разобравшись во всем, толпа видит в нем не бога, а человека; она видит, что герой смешон и гадок, потому что другое видение невозможно для человеческого рода после его грехопадения.

Но не только одной реакцией против идей Конта можно объяснить тот факт, что люди разочаровались в теории «героев и толпы». Другой причиной явились успехи физических наук, которые в XIX веке шли от триумфа к триумфу.

Дело в том, что в физике открытие всегда связано с изощренными и обширными экспериментальными исследованиями, которыми занимается в лабораториях множество людей, по большей части, не великого ума. Конечно, в науке всегда найдется несколько человек высокой культуры и безупречного логического мышления — последняя черта встречается гораздо реже, — но для того, чтобы выдвинуть гипотезу и затем проверить ее в эксперименте, не надо каких-то особых интеллектуальных качеств, кроме самых обыкновенных. Вот почему в экспериментальные науки идут люди, которые не владеют логическим мышлением или презирают его. Есть даже мнение, что, занимаясь бесконечным экспериментированием, люди быстро тупеют. Во всяком случае дело сложилось так, что физические исследования не идут рука об руку с философией, — наоборот, между ними пролегла все углубляющаяся пропасть, — и уж тем более с теологией, указывающей философии путь.

Самое интересное, что это множество не особо умных людей получило в своих лабораториях выдающиеся результаты, которые изменили условия существования человечества в том, что касается материальной стороны. Благодаря этому престиж экспериментальных наук достиг необыкновенной высоты; их методы и сама атмосфера исследования, царящая в лаборатории, стали примером для подражания даже для искусства. Разумеется, историческая наука XIX столетия не могла не испытать на себе их влияния.

Экспериментальные науки имеют дело с материальными явлениями, в которых следствие неизменно и безусловно связано с причиной. Здесь не имеет смысла говорить о воздействии чьей-либо воли. Именно поэтому события всемирной истории, результаты, достигнутые той или другой нацией в ходе ее развития, причины и последствия великих войн, великие политические преобразования — все это скрупулезно изучалось с учетом множества независимых друг от друга факторов и с неизменной точки зрения, что причина и следствие могут быть обнаружены и здесь, как это наблюдается в экспериментальных науках, и что ход исторического процесса не зависит от непосредственного влияния личности.