Ганс-Ульрих Рудель - Пилот штуки

"Погибает только тот, кто смирился с поражением!"

1. От зонтика к пикирующему бомбардировщику

1924 год. Я живу в доме моего отца-пастора в маленькой деревне Сейфердау в Силезии. Мне 8 лет. Как-то раз в воскресенье отец с матерью отправились в соседний город Швейдниц на "День авиации". Я в ярости, что мне не разрешили идти вместе с ними, и, вернувшись домой, мои родители должны снова и снова рассказывать мне, что они там видели. От них я слышу о человеке, который прыгнул с большой высоты с парашютом и благополучно опустился на землю. Это восхищает меня, и я извожу моих сестер, требуя точного описания того человека и его парашюта. Мама шьет мне небольшую модель, я привязываю к ней камень и парашют медленно опускается на землю. Я думаю про себя, что я сам смог бы сыграть роль этого камня и в следующее воскресенье, когда меня оставляют одного на пару часов, я, не теряя времени, решаю воспользоваться своим открытием.

Наверх, на первый этаж! Я карабкаюсь на подоконник с зонтиком, открываю его, смотрю вниз, и быстро прыгаю, чтобы не успеть испугаться. Я приземляюсь на мягкой цветочной клумбе, и с удивлением узнаю, что сильно ушибся и сломал ногу. Самым обманчивым образом, как склонны вести себя все зонтики, мой "парашют" вывернулся наружу и почти не задержал мое падение. Но я преисполнен решимости: я стану летчиком.

После краткого флирта с современными языками в местной школе, где я глотал классиков и учил греческий и латынь в Сагене, Ниски, Герлитце и Лаубане, отца переводили из одного прихода в другой в прекрасной провинции Силезия, мое школьное образование закончено. Мои каникулы почти всецело посвящены спорту, в том числе и мотоциклетному. Легкая атлетика летом и катание на лыжах зимой заложили основу для крепости тела, так пригодившейся мне в дальнейшем. Мне нравилось все, поэтому я не специализировался в какой-то одной области. Наша деревня не могла предложить обширный кругозор - мое знание спортивного снаряжения было почерпнуто из одних лишь журналов, так что я практиковался в прыжках с шестом, перепрыгивая через веревку для сушки белья, повешенную моей матерью. Только позднее, используя подходящий шест из бамбука, я смог преодолеть вполне приличную высоту. Когда мне было десять лет, я отправился в Эленгебирге, в сорока километрах от нашего дома с лыжами, подаренными мне на рождество, и там научился на них кататься...

Неожиданно были созданы Люфтваффе, которым потребовались кандидаты в офицерский резерв. Я был "черной овцой" и не надеялся, что мне удастся сдать вступительный экзамен. Я знал несколько парней, значительно старше меня, которые пытались его сдать, но так и не смогли. По-видимому, будут отобраны шестьдесят человек из шестисот, и я не могу вообразить себе, каким чудом я окажусь среди этих десяти процентов. Судьба, тем не менее, решила наоборот, и в августе 1936 г. я держу в руках уведомление о том, что с декабря я буду учиться в военной школе в Вильдпарке-Вердере. За школьным выпускным вечером в августе последовали два месяца работ в составе Трудового фронта на строительстве плотины через Нейсе в районе Мускау. Во время первого семестра в Вильдпарке-Вердере мы, курсанты, прошли этап базовой тренировки. Наша пехотная подготовка была завершена в шесть месяцев. Самолеты мы видели пока только с земли. Строгие правила запрещают курить и пить спиртное, ограничивают все свободное время физическими упражнениями и играми, в моде показное равнодушие к соблазнам расположенной неподалеку столицы. Я не заработал ни одной низкой оценки по военной и физической подготовке и поэтому мой надзирающий офицер, лейтенант Фельдман, вполне удовлетворен. Тем не менее, я не пользуюсь и репутацией "тихой рыбы".

Второй семестр мы проводим в соседнем городе Вердере, курорте на озере Хавель. Наконец-то нас учат летать. Компетентные инструкторы посвящают нас в таинства авиации. Вместе с сержантом Дизельхорстом мы упражняемся в полетах по кругу и в посадках. Примерно на шестнадцатый раз я способен предпринять одиночный полет, и это достижение позволяет мне стать средним учеником в своем классе. Наряду с летными уроками продолжаются занятия по техническим и военным дисциплинам, одновременно мы посещаем и продвинутый офицерский курс. Он заканчивается в конце второго семестра, и мы получаем звание пилотов. Третий семестр, снова в Вильдпарке, уже не такой разношерстный. Полетам уделяется мало внимания, напротив, воздушной тактике, атакам наземных целей, методам обороны и другим специальным предметам часов отведено гораздо больше. Тем временем меня посылают в Гибельштадт, неподалеку от Вюрцбурга, прелестного старинного города на Майне, где я прикреплен к летной части в качестве офицера-кадета. Постепенно приближается срок нашего проходного экзамена и начинают распространяться слухи о том, в какой части и кем мы будем служить. Почти все до последнего человека мы хотим стать пилотами-истребителями. Но это, очевидно, невозможно. Ходят слухи, что весь наш класс будет приписан к бомбардировочной авиации. Тем, кто сдаст трудный экзамен, обещают повышение в чине до старшего офицера-кадета и службу в элитных частях.

Незадолго перед окончанием летной школы нас посылают с визитом в школу артиллеристов-зенитчиков на побережье Балтики. Неожиданно туда прибывает Геринг{1} и произносит речь. В конце своей речи он призывает нас вступать добровольцами в части пикирующих бомбардировщиков. Он говорит нам, что нуждается в молодых офицерах для только что формируемых эскадрилий пикирующих бомбардировщиков ("Штук"){2}. Мне не нужно тратить много времени, чтобы принять решение. "Ты хотел бы стать пилотом-истребителем", говорю я сам себе, "но придется стать летчиком-бомбардировщиком. Так что ты можешь также вызваться добровольцем на "Штуки" и покончить с этим". В любом случае, я не представляю себя пилотом тяжелого бомбардировщика. Я раздумываю недолго, и вот уже мое имя включено в список кандидатов. Через несколько дней нам объявляют, в какие части предстоит отправиться. Почти все выпускники приписаны к истребительной авиации! Я горько разочарован, но ничего не могу поделать. Я пилот "Штуки". И вот я вижу, как мои счастливые товарищи разъезжаются кто куда.

В июне 1938 года я прибываю в Грац, в живописную провинцию Штирию, чтобы доложить о своей приписке к этой части в качестве старшего офицера-кадета. Три месяца назад немецкие войска вошли в Австрию и население полно энтузиазма. Эскадрилья, расквартированная в деревне Талерхоф, недавно получила Ю-87 и одноместные Хеншели больше не будут использоваться в качестве пикирующих бомбардировщиков. Основы боевой учебы - отработка пикирования под всеми возможными углами вплоть до 90 градусов, полеты в строю, стрельба из бортового оружия и бомбежка. Мы вскоре становимся хорошо знакомы с этой программой. Нельзя сказать, что я учусь быстро, кроме того, остальные летчики прошли все эти испытания еще до моего прибытия. Мне нужно слишком много времени, чтобы догнать их, слишком много для того, чтобы командир моей эскадрильи был доволен. Я схватываю так медленно, что он перестает верить, что я когда-нибудь вообще все это одолею. Мое положение не становится более легким из-за того, что я провожу свои свободные часы в горах, или занимаясь спортом, а не за разговорами в офицерской столовой, а когда я там все-таки появляюсь, то довольствуюсь стаканом молока.