Анатолий Кожевников - Записки истребителя

А я не нахожу себе места. Минуты кажутся бесконечно длинными. Возьмусь то за одно, то за другое. Где только не побывают мысли! Но больше всего думается о фронте. Все эти дни оттуда идут неутешительные вести. Наши войска оставляют город за городом. Люди дерутся геройски, но фашисты лезут вперед, и, кажется, ничем их не остановишь. Наверное, у нас не хватает сил.

Вот прилетит наша школа, десятки школ, из тысяч мест прибудут свежие подкрепления, и враг не пойдет дальше. Не должен он наступать! Несмотря ни на что верится в хорошее и светлое. Свое прибытие на фронт связываешь с этим хорошим. Молодость щедра на подвиги. Воображение рисует воздушные бои. Один на один с "мессершмиттом". Нет, один против двух, даже против трех!..

Иду к курсантам своей группы.

- Встать! Смирно! - командует старшина.

- Вольно, - говорю им.

Лица невеселые. Приглашаю курсантов сесть и спрашиваю, почему они приуныли.

Некоторое время курсанты молчат. Потом Жбанков - он был подвижнее других - говорит:

- Вот видите, как получается, товарищ инструктор. Учили нас бить врага и вдруг улетаете раньше, чем мы. А уж раз такое дело, надо бы хоть вместе. В голосе его чувствуются нотки обиды.

- Ладно, товарищ Жбанков, зашел к вам сказать до свидания, а вы вроде бы как и с упреком. Нет чтобы счастливых посадок пожелать, по-нашему, по-летному.

Жбанков виновато улыбнулся, затем, посмотрев на товарищей, быстро встал, принял стойку "смирно" и торжественно произнес:

- Желаем вам удачи, товарищ инструктор. Бейте врага и знайте, что после окончания школы мы встанем с вами в одном ряду.

Приятно было слышать от своего подчиненного эти твердые, полные решимости слова.

Поблагодарив за доброе напутствие, сажусь на койку. Курсанты, приблизившись, образовали тесный кружок, и сразу же начался оживленный разговор. Разговор обо всем; о фронте, о школе, о доме. Мне в последнюю свою беседу с теми, кого так старательно учил, хотелось сказать о том, что считал особенно важным, о боевой дружбе, о взаимной выручке.

Вспомнилось одно событие давнего детства. Событие, не связанное с войной, но имеющее к беседе самое непосредственное отношение.

...Это было летом. Вместе со своими деревенскими друзьями, Ваней и Петей, я отправился на рыбалку. Зашли вверх по реке Базайхи километров за восемь. Рыба в тех местах хорошо клевала. Так было весело и интересно, что не заметили, как наступил вечер. Пора возвращаться домой. Наспех соорудили плот и двинулись в путь.

Только оттолкнулись от берега, как пенистые воды горной речушки понесли нас с огромной скоростью. Мы едва успевали отталкиваться от камней, которые выступали из воды. До села оставалось не более двух километров. Неожиданно впереди мы увидели поваленное ветром огромное дерево. Оно лежало поперек реки, толстые сучья топорщились во все стороны. Нас несло прямо на них. Я крикнул: "Все в воду!" Петя моментально прыгнул с плота, а Ваня, не решаясь вымочить одежду, хотел схватиться за сук и забраться на дерево. В тот момент, когда он приготовился прыгнуть вверх, плотик ударился о препятствие. Ваня упал, и бурлящий поток потянул его вместе с плотиком под дерево.

Бросаюсь спасать товарища. Вода валит с ног., ноги путаются в сучьях. Того и гляди захлебнемся. Тогда Петя, не задумываясь, устремляется на выручку. Он был моложе нас, но его сил оказалось достаточно, чтобы решительным образом исправить положение. Через пять минут на берегу мы выжимали мокрую одежду.

Рассказ слушали внимательно. И не потому, видимо, что он был очень ярок или я его рассказывал как-то особенно, а момент был такой - волнующий, душевный момент расставания перед суровым будущим.

- Никогда не забывайте товарища, не оставляйте его в беде. Вдвоем вы сильнее, чем поодиночке, - заключаю эту давнюю историю своего детства.

Прощаемся. Дружеские рукопожатия, сердечные слова, и я иду к своему самолету. Скоро вылетать на центральный школьный аэродром в Батайск. А через час наше звено уже произвело на нем посадку.

Около ангаров оживление. Это жены и дети пришли провожать своих мужей и отцов.

У меня здесь не было ни родных, ни знакомых.

С группой других летчиков сажусь у самолета. Разговор не клеится. Глядя на то, что происходит на аэродроме, нельзя не вспомнить о доме. Моя мать в Красноярске.

Как живой всплыл перед глазами этот сибирский город на берегу Енисея... Я люблю тайгу и сибирские бурные реки. Сколько времени отдано им, сколько страхов испытано и сколько рождено смелости! Далекий суровый край...

Команда "Ста-но-вись!" выводит из задумчивости.

Быстро вскочив, бегу в строй.

Начальник училища полковник Кутасин обошел всех, каждого по-отцовски поцеловал. Затем он обратился к нам с небольшой речью.

- На опасное дело, на святое дело вы идете, товарищи. Я надеюсь на вас. Надеюсь, что вы с честью оправдаете доверие нашей великой Родины. Бейте фашистов, дорогие мои истребители, бейте так, чтобы с каждым днем их становилось все меньше и меньше. Помните, что дело советского народа правое - враг будет разгромлен, победа будет за нами!..

Раздается команда "По самолетам!" Машины, выстроенные в ряд, точно присели, готовые к прыжку.

Надеваю парашют. Механик помогает застегнуть карабины. Небольшая тучка, висевшая над городом, разражается дождем. Крупные редкие капли барабанят по плоскости.

- Хорошая примета, - говорит механик. И, помолчав, добавляет: - Вы, товарищ командир, и за меня там постреляйте.

- Сделаю, - отвечаю ему и, пожав руку, вскакиваю на плоскость истребителя. - Запускай моторы!

Самолеты, наполнив поле могучим ревом, начали выруливать на старт.

Через пять минут наша группа взяла курс на запад. Позади остался школьный аэродром, впереди лежала большая и трудная дорога. Кто пройдет ее до конца? Группа идет в боевом порядке девяток, в звеньях по три самолета. Летим в сомкнутом строю. Вижу, как левый ведомый - Коля Нестеренко - усердно наблюдает за ведущим, стараясь выдержать минимальный интервал и дистанцию, точно на параде.

Бегут навстречу и уходят назад деревни, города.

Внимание привлекла шоссейная дорога, пыль над которой была видна за несколько километров. "Наверное, пехота идет", - подумал я. Но когда подлетели ближе, рассмотрел внизу многочисленные толпы гражданского населения. Люди шли на восток. Не видно, кого больше в толпе - стариков, женщин или подростков. Не видно выражений их глаз, не различить их походки. Но, наверное, глаза грустные, лица запыленные, а походка усталая. Ведь идут они, надо думать, не первый день.

Наверное, матери ведут за руки малышей, а совсем маленьких несут на себе. Здесь же по дороге движутся большие гурты скота - его угоняют от немцев.