Игорь Шелест - С крыла на крыло

 Надо сказать, в те годы более чем тридцатилетней давности в ряде стран имели место катастрофы: развив при испытаниях максимальную скорость, самолеты почти мгновенно разрушались из-за прогрессирующих вибраций. Некоторое время это явление оставалось непонятным; его назвали  флаттером,  и это слово приобрело смертельный смысл.

 И вот теперь, на спортивном планерном слете, ученые ЦАГИ сочли возможным провести неслыханный по дерзости эксперимент. "Жертвой" был избран один из планеров Олега Антонова - высотный рекордный планер.

 Невдалеке от ангара стоял новый серебряный "Рот Фронт" - широкое, эллиптическое крыло и тонкая хвостовая балка. Возле кабины несколько планеристов, среди них Сергей Анохин, Никодим Симонов, Виктор Расторгуев. Сергей регулировал лямки парашюта, то и дело примеряя подвесную систему. Ему помогал Никодим. Вот оно что! Похоже, что экспериментальный полет на прочность решили проводить сегодня. И пилотировать будет, ясное дело, Сергей Анохин. Недаром он так тщательно занимается своим парашютом: если планер рассыплется в воздухе, парашют должен сработать четко и безотказно. 

Оказалось, что представители техкома долго спорили: по одной теории, которую разделял и профессор Владимир Петрович Ветчинкин, планер должен был разрушиться на скорости 220 километров в час, по другой - и этого мнения придерживалась большая группа специалистов - планер выдержит скорость около 300 километров в час и лишь тогда разрушится.

 "Беспроигрышная лотерея", - подумал я.

 Преднамеренно разрушить летательный аппарат в воздухе! И теперь, в конце шестидесятых годов, оглядываясь назад, я должен признать, что такого отчаянного задания не встречалось мне в испытательной практике за все тридцать с лишним лет работы в авиации.

 Виктор Расторгуев, шеф-пилот этого планера, надеялся установить на нем рекорд высоты, и беспокойство Виктора было естественно.

 Анохин напевал, подражая граммофону:

 Сегодня мы не ляжем спать,

 Не спросим мы, который час.

 Всю ночь мы будем танцевать,

 Пока достанет сил у нас.

 Я поймал взгляд Сергея и как мог беззаботнее улыбнулся. Он достал из кармана кривую трубку, набил табаком и закурил.

 - Во сколько? - спросил я.

 - Часов в пять. Будет потише.

 Он сел на траву. Синий комбинезон, подпоясанный широким ремнем с маленькой кобурой пистолета. Лицо продолговатое, худощавое и загорелое, в зубах трубка с темно-вишневым чубуком, на голове белый матерчатый шлем и очки на лбу. Я махнул ему рукой, взял свой барограф и зашагал на старт.

 Было начало третьего, когда я взлетел и на одной прямой, пройдя до конца Узун-Сырта, набрал метров триста. Это был день "большого парения". Предстоящее испытание "Рот Фронта" не сбило обычного напряженного ритма планерного слета. Каких тут конструкций только не было! Кто летал вдоль склона, кто дерзал прорваться к Крымскому хребту, несколько планеров пилотажили.

 На одном из них был Василий Андреевич Степанченок, начлет слета. Его планер Г-9 шел мне навстречу, потом развернулся в долину, сделал полубочку, лег на спину и долго планировал, удаляясь в долину. Планер стал маленьким, быстро снижался, казалось, был совсем близко к земле... Нет, опять переворот через крыло, разворот в сторону горы... Не прошло и минуты, и планер уже "выпаривает", набирая прежнюю высоту, чтобы продолжить новый каскад фигур.

 Я плавно прибавил скорость - стрелка медленно поползла к цифре 100, посмотрел за борт вниз и на крылья, они слегка вздрагивали: в воздухе было неспокойно, приходилось энергично действовать рулями.

 "Что Сергей? - подумал я. - Как будет выбираться из разваливающегося планера?"  Эта мысль не оставляла меня. Еще раз глянул вниз, тронул лямки парашюта на груди, посмотрел на кольцо. "Впрочем, Сергей опытный парашютист, и все должно кончиться нормально".

 Подо мной долина. Чуть сзади отвесный склон горы, голубые балки и скалы. Болтанка неожиданно прекратилась, исчезли характерные хлопки в ушах. Планер висел; казалось, что он окружен твердой массой - так плотен был воздух. Я потянул ручку на себя, уменьшая скорость, - ни малейших признаков приближения срыва. Вариометр показывал подъем 5 метров в секунду, горы на глазах опускались. Вершина Карадага - около 700 метров, потом Карадаг пошел вниз, высота быстро росла. Мой планер попал в термический поток.

 Праздные мысли исчезли, пробудился спортивный азарт - набрать высоту!

 Окинул пространство - где планеры?

 Недалеко Семен Гавриш, у него, пожалуй, 600-700 метров превышения, дальше еще кто-то. Леонид Григорьевич Минов на "Темпе", он идет чуть выше другого планера. Пассажир "Темпа" в открытую дверцу опускает шнур с небольшим грузом: горячий завтрак пилоту, летающему на продолжительность. Интересный эксперимент "дозаправки" пилота в полете. Леонид Григорьевич рассказывал, что Иван Сухомлин так натренировался, что ловил даже завтраки, которые ему не предназначались.

 Иду в сторону Отуз и достигаю цели - высота 1500 метров. Делаю попытку пройти к Судаку, подъем почти прекратился. Кто же выше? Вблизи планеров нет, их силуэты видны ближе к морю.

 Прошло еще около часа. Выпаривая над долиной, я увидел в воздухе самолет. Он шел на подъем; за ним на буксире серебристый "Рот Фронт". Воздушный поезд делает большой круг.

 Когда я набрал 700 метров над горой, самолет и планер заканчивали круг и шли против ветра на высоте около 2500 метров. Я тоже вывел свой планер против ветра, он медленно двигался вперед. С параллельного курса были хорошо видны буксировщик и буксируемый.

 Планер отцепился, самолет устремился вниз, расстояние между нами увеличивалось.

 "Ну, сейчас начнется", - подумал я, не спуская глаз с планера. Он почти застыл на месте - так казалось мне с высоты.

 Прошло не более минуты, и вот он стал ступенями увеличивать угол планирования - сперва полого, потом круче, еще круче... Вдруг... Что это?! Похоже на взрыв! Мгновенно на месте планера образовалось облако. Оно медленно растет, вытягиваясь вширь и особенно вниз - серебристое, сверкающее на солнце.

 Вспоминаю теперь это красивое зрелище, тогда мне было не до него, я смотрел ниже "облака". Отдельные части планера, обгоняя друг друга, сыпались на землю. Где же Сергей?

 Доли секунды тянутся медленно, мысли скачут: нет, нет...

 Наконец-то! Купол, белый спасительный купол парашюта примерно на тысяче метров... Отлегло.

 "Облако" продолжает расширяться, поблескивая на солнце, и почти не спускаясь, но его заметно сносит ветром к северу.

 Промчалось черное тело фюзеляжа, упало в долину Узун-Сырта. Вращаются воронкой далеко друг от друга серебристые куски крыльев. Я проследил их падение до земли - на пашне взметнулись клубы пыли.