Юрий Ленчевский - Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

Враги уже не могли оторваться от наряда. Слева их обходил Константин Сумцов, справа Писный и Решетников. Зажатые с двух сторон, лазутчики яростно отстреливались.

Ближе всех от нарушителей оказался Сумцов. В это время Басов осветил местность ракетой. В ее призрачном свете пограничник совсем рядом увидел высокого взлохмаченного человека с гранатой в руке. Ракета погасла, и уже в темноте Сумцов почувствовал удар ниже колена. «Бросил», — мгновенно промелькнула мысль, подхватив отскочившую от ног гранату, он швырнул ее в сторону нарушителей. Взрыв всколыхнул воздух. Из темноты донесся истошный крик — и все смолкло. Два диверсанта были убиты, а третий легко ранен. Красноармейцы-пограничники были награждены. После этого эпизода Сумцов встретился с чекистом капитаном Леонидом Маниловым.

— Ну, герой расскажи о своих боевых делах, — предложил Сумцову Манилов.

— Какой я герой… Действовал по обстановке… — Сумцов был явно смущен вниманием начальника Особого отдела 99-й стрелковой дивизии. Подумал: «С чего бы это он мной заинтересовался?»

Манилов искал толкового паренька в свой отдел, и такой, как пограничник Сумцов, вполне его устраивал. После рассказа Сумцова об эпизоде его «боевой» биографии Манилов и пограничник, понравившись друг другу, разошлись. Неизвестно, как сложилась бы военная служба Сумцова, но неотвратимо надвигалась война.

Чекисты с достоверностью узнали о готовящемся нападении Германии на СССР в марте 1941 года в определенной мере благодаря усилиям легендарного разведчика Николая Ивановича Кузнецова. 27 апреля 1941 года была оставлена докладная записка на имя Сталина. В ней информировалось, что необходимо загодя создавать разведывательно-диверсионные группы в западных областях страны на случай оккупации германскими войсками. Записку передали начальнику отдела контрразведки Петру Васильевичу Федотову. Тот пошел к наркому госбезопасности Всеволоду Николаевичу Меркулову и вернулся крайне расстроенный и огорченный. Нарком докладную не подписал.

— Наверху эти сообщения принимаются с раздражением, — многозначительно сказал он Федотову. И добавил: — Писать ничего не надо, но делайте, что считаете нужным.

Сообщения также и других источников о предстоящем вторжении немцев в нашу страну не воспринимались наверху по ряду причин. Не готовы мы были к отпору врага, и нападение немцев очень не устраивало Сталина. Он не хотел этому верить. Боялся провокации со стороны англичан. Сомневался в правдивости сведений зарубежной разведки.

Сталин не доверял зарубежной агентуре, в том числе и знаменитому впоследствии Рихарду Зорге. По этой причине поручил возглавить нашу разведку в Германии Амаяку Кобулову, родному брату Богдана Кобулова — заместителя наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берия. Может быть, в этом сыграло свою роль и чувство землячества…

Амаяк Кобулов — армянин с пятиклассным образованием — стал резидентом советской разведки в Германии. Он не только не знал ни одного иностранного языка, но и был далек от специфики деятельности закордонной работы. На встречу с агентурой ходил с переводчиком, совершал и другие непростительные ошибки. «Деятельность» Амаяка Кобулова — пример того, какой вред делу может нанести непрофессионализм.

Главное имперское управление безопасности — РСХА в лице сотрудников гестапо[1] подставило Кобулову своего агента. Им был Орест Берлинкс, псевдоним «Лицеист». Двойной агент поставлял Кобулову дезинформацию. Информация, получаемая от Кобулова, поступала на стол Берия, а затем самому вождю. Немцы были не дураки и, чтобы дезинформации верили в Москве, материалы для Кобулова готовили основательно. Так, через своего агента, которому Кобулов верил, сообщали о предстоящем вводе немецких войск в Болгарию. Это осуществлялось, и доверие к «сведениям» Кобулова у вождя не поколебалось. А ведь основательная проверка агента немцев Берлинкса показала бы его антисоветскую сущность, помогла бы избежать нежелательных последствий действий двойника. В центре же боялись всесильного Берия и его ставленника Кобулова.

На расстоянии во времени становится понятным неверие Сталина разным сообщениям о дате гитлеровского вторжения. К тому же Гитлер несколько раз эту дату переносил. И еще такой психологический момент: если не всегда, то во всяком случае, часто люди хотят верить в желаемое и не воспринимают неприятную информацию. Примеры тому наша операция «Трест» и немецкая «Цицерон». В «Трест» деятели белоэмигрантского движения поверили, потому что им очень хотелось верить в существование организации, противостоящей существующему строю в России. А бесценная информация немецкого агента «Цицерона», камердинера английского посла в Турции, немцами не воспринималась, так как она их не устраивала. Так, например, планируемое союзниками антигитлеровской коалиции открытие Второго фронта удовлетворения гитлеровцам не приносило, никакой радости им не могло доставить.

Следует отметить, что начальник германской военной разведки — абвера — адмирал Канарис провел широкомасштабные мероприятия по дезинформации иностранных правительств через их разведывательные органы с целью довести до Советского правительства убедительные сведения о том, что Германия якобы намерена осуществить в 1941 году вторжение на Британские острова и, желая обеспечить себе тыл на Востоке, заинтересована в нейтралитете Советского Союза, поэтому стремится улучшить с ним взаимоотношения. А концентрация большого количества немецких войск на западной границе СССР объяснялась осуществлением подготовки немцев к вторжению в Англию.

Заместитель начальника Генштаба и Главного разведывательного управления Советского Союза генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков, зная характер Сталина, подстраивал свои заключения под его точку зрения. У Сталина же сложилось мнение, что, пока Германия не закончила войну с Англией, на нас не нападет.

Что касается якобы сообщения такого выдающегося разведчика, как Рихард Зорге, о том, что он сообщил точную дату нападения нацистской Германии на Советский Союз, то это не соответствует действительности. Его информаторы, сотрудники немецкого посольства в Японии или дипломаты и военные, которые приезжали из Берлина в Токио, просто не были посвящены в эту тайну. 2 мая 1941 года Зорге сообщил в Москву о возможности скорого начала войны. Сталин же информацию Зорге не воспринимал, сказал о нем: «Это двойной агент, больше мне сообщений от него не показывайте».

Разведка — это игра. Жестокая, смертельная. В ней неизбежны взлеты и падения, ошибки, жертвы. И главное — секретность операций. Жуков так никогда и не узнал, что в наступлении под Ржевом в ноябре 1942 года немцы были о нем предупреждены и поэтому бросили туда большое количество войск. Исход операции Жукова под Ржевом был неудовлетворительным. Полегли тысячи и тысячи наших солдат. Это было отвлекающим маневром. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом для немцев явилось полной неожиданностью. В свое время Черчилль скрыл намеченный немцами массированный налет на Ковентри, чтобы не дать возможности заподозрить противника в расшифровке его секретов, которые постоянно становились известными англичанам.