Владимир Новиков - Пушкин

Степень легендарности, кстати, экспериментально проверяется по тому, насколько знамениты спутницы поэтов. Здесь Наталья Николаевна, Любовь Дмитриевна и Марина Влади(мировна) оставляют всех соперниц далеко позади.

Все три поэта делали сознательную ставку на демократизм, который был для них главным эстетическим вектором.

Еще все трое, страстно интересуясь социальными вопросами, не были политически ангажированы. «Медный всадник», «Двенадцать», вся совокупность песен Высоцкого (для примера приведу «Баньку по-белому» или «Старый дом») — структуры многозначные, в смысловом отношении амбивалентные, не сводимые к идеологическим схемам.

Пушкин, Блок и Высоцкий сходятся еще в одном отношении. Обладая несомненной харизматичностью, они не стремились к лидерству, не были кружковыми «гуру». Им больше нравилось присутствовать в разнообразных кругах и кружках, получая свежую информацию, наблюдая за новыми людьми. Любимая форма дружеского контакта у всех троих — диалог, встреча один на один. Можно даже прочертить некоторую сравнительную типологию связей. Таково, например, амплуа верного друга, лишенного конкурентно-творческих амбиций. Для Пушкина таким был Павел Нащокин, для Блока — Евгений Иванов, для Высоцкого — Вадим Туманов.

Каждый из героев потребовал своего подхода. Больше всего филологической рефлексии в книге о Высоцком, что обусловлено полемической необходимостью: многие интеллектуалы до сих пор не видят его семантической двуплановости, его способности мыслить разными точками зрения. В книге о Блоке «жизни» и «творчества» поровну, поскольку он жил и писал в эпоху жизнетворчества.

На Пушкина, по-моему, такая «серебряновечная», модернистская модель не распространяется. Не думаю, что он творил свою жизнь по эстетическим законам, как произведение искусства. Он отдавался стихии жизни со всей человеческой непосредственностью, что и придает его многоактной биографической драме смысловую прозрачность. Впрочем, эту мысль я старался не декларировать, а передать ее в нарративе. Чтобы сама жизнь поэта сказала это читателю.

На Земле есть Россия, в России — Москва, в Москве — Немецкая слобода.

Там, на углу Малой Почтовой улицы и Госпитального переулка, стоит дом коллежского регистратора Скворцова, арендуемый отставным майором Сергеем Львовичем Пушкиным. 26 мая (по новому стилу — 6 июня) 1799 года, в день Вознесения, здесь появляется на свет его сын Александр, который станет первым поэтом России и главным ее символом.

Пушкин — будет.

I

С весны 1823 года жизнь и судьба Пушкина начинают измеряться не только годами, но и главами «Евгения Онегина». В мае начата первая глава. Сперва автор называет новое сочинение поэмой. Приходящие к Пушкину визитеры иногда застают его лежащим в постели и пишущим новые строфы на клочках бумаги. Порою он сам смеется над удачными остротами.

В октябре первая глава дописана, 3 ноября готовы семнадцать строф второй главы. А на следующий день Пушкин посылает Вяземскому в Москву для опубликования текст «Бахчисарайского фонтана», прося приписать к нему предисловие или послесловие. Попутно сообщает: «Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница». Роман в стихах — это пока непривычное выражение станет именем для нового жанра.

Пушкин опережает самого себя. Заглядывает в неведомое будущее — жизненное и литературное. В январе 1824 года офицер Петр Муханов, толковый читатель, которого поэт познакомил с первой главой «Онегина», пишет Рылееву в Петербург: «Пушкин гигантски идет к совершенству».

Десятого марта в Москве выходит «Бахчисарайский фонтан», сопровожденный вступительной статьей Вяземского. Тиражом 1200 экземпляров, по цене пять рублей. Авторский гонорар — три тысячи, то есть по пять рублей за каждый стих. Вяземский доволен коммерческим результатом. Книга расходится удачно наравне с такими бестселлерами, как два тома «Истории» Карамзина и новейшее издание Жуковского.

Тем временем над Пушкиным-чиновником сгущаются тучи. В конце марта 1824 года Воронцов адресует графу Нессельроде просьбу удалить Пушкина из Одессы. Для его же, Пушкина, пользы.

«Главный недостаток Пушкина — честолюбие. Здесь находятся люди (и их будет еще больше во время купального сезона), которые, будучи чрезмерными поклонниками его поэзии, думают, что оказывают ему дружескую услугу, восхваляя его, а на деле поступают как враги, заставляя его терять голову и убеждая его, что он видный писатель, в то время как он всего лишь слабый подражатель малодостойного оригинала (лорда Байрона), и только труд и упорное изучение подлинных великих классических поэтов могут сделать плодотворным счастливое дарование, в котором ему нельзя отказать».

Прямо-таки учительская интонация: пусть, мол, не зазнается и больше учится у классиков. Что же на самом деле? Ревность? Досада на эпиграммы, которыми Пушкин больно колет начальника?

Подчиненного в числе других чиновников отправляют в степные уезды «для собрания сведений» о саранче, заполонившей поля. За Пушкина пробует вступиться Вигель. И слышит в ответ от Воронцова: «…Если вы хотите, чтобы мы остались в прежних приязненных отношениях, не упоминайте мне никогда об этом мерзавце». После чего следует добавление: «Также и о достойном друге его Раевском».

Ревность к Раевскому имеет больше оснований, но отвечать за все будет Пушкин.

II

Четыреста рублей на прогоны получены. Херсон. Оттуда — в Елисаветград, по пути остановка в Сасовке — имении помещика Добровольского. Пушкинская слава уже обитает в этом доме. Хозяин показывает ему истрепанную тетрадку «Кавказского пленника», а его трехлетняя дочка декламирует:

Ты говорила: «Пушкин милый,

Развесели свой взор унылый,

Склонись главой ко мне на грудь,

Свободу, родину забудь».

«Пушкин» вместо «пленник» вставила — может быть, старшие подучили. Красавицей будет! Поэт целует девочку, читает ей в ответ: «Играй, Адель, / Не знай печали…».

Здесь встречает Пушкин свое 25-летие — в задушевной компании, с венгерским вином. На прощание дамы засыпают его цветами, а мужчины сопровождают до Елисаветграда.

Через два дня он возвращается в Одессу. Потом, со слов чиновника Писаренко, также выезжавшего на борьбу со зловредным насекомым, пойдет легенда о стихотворном командировочном отчете Пушкина, представленном Воронцову: «Саранча летела, летела и села; сидела, сидела — все съела и вновь улетела».

Какая-то переписка между начальником и подчиненным все же была, а 2 июня Пушкин пишет на гербовой бумаге достоинством в два рубля прошение об отставке. На высочайшее имя.