Александр Сенкевич - Елена Блаватская

У нее свое, удивительное, ни на что не похожее будущее. Зря беспокоится и тревожится мать, которая предвидит ей горькую участь, считает, что в жизни ей суждено много страдать. Без страданий, между прочим, душа мертва. Так напутствует ее священник. Но отнюдь не он ее духовный отец. Он сам боится ее, маленькую девочку, как черт ладана. Непонятно только, где тут черт, а где — ладан. Ведь священник считает ее, ясновидящую, одержимой бесом. При встречах с ней окропляет ее святой водой и читает какие-то молитвы-заклинания. До чего же деревенские священники невежественные и суеверные люди! Куда уж лучше находиться среди людей подлого звания: крепостных крестьян, дворовой челяди.

Кажется, самой судьбой она определена с какой-то заранее оговоренной целью в фантасмагорический мир, в котором благополучие и безопасность человека связываются со знанием примет и заговоров. Она помещена в ту питательную для всяких предрассудков и суеверий среду, которая постоянно дразнит ее детское любопытство существованием незримой и нездешней волшебной силы и обитатели которой прививают ей веру в таинственное и неразгаданное.

Как считают дворовые люди, девочке перепало кое-что от этой щедрой, «потусторонней» власти. Она иногда вглядывается в собеседника с такой напряженной внимательностью, уставясь в одну точку, что ее синие глаза, кажется, вспыхивают и прожигают насквозь. Конечно же, считают крепостные няньки, их Леленька отмечена провидением. В самом деле, она обладает сверхъестественными способностями. Привидения, домовые, лешие словно открывают ей вход в мир живых, поражающих воображение тайн. Недаром их образы ее не страшат, а, напротив, представляются завлекающими и желанными. Не с помощью ли «нечистой» силы она собирается завести знакомство с невидимыми и милыми ей существами, с той нежитью, которой взрослые пугают детей: ведьмами, домовыми, кикиморами, русалками?

Ах так! Эти противные взрослые не позволяют ей сесть на лошадь?! Им, вероятно, мало того, что она ведет себя, как сорвиголова, как настоящий невоспитанный мальчишка, который лазит по деревьям, трясет яблоки и груши, совершает набеги на чужие огороды. Она пойдет дальше — устроит им что-нибудь почище этих заурядных проказ. Например, удочкой стащит накладные волосы с лысой головы толстенького капитана, который тайно влюблен, как она убеждена, в мисс Джеффрис, ее гувернантку. И стащит именно в день их свадьбы, в церкви, на виду у всего православного народа. Вот будет смех и скандал! Настоящий скандал, с перчиком.

Все ее предки, которых девочке ставят в пример, были отчаянные игроки. Некоторые достигли известности, а один их них объявлен святым. Она читала о нем в Четьях-Минеях. Это черниговский князь Михаил.

Для нее тайна смерти князя Михаила, впрочем, как и для многих ее современников, оставалась долгое время тайной. И до днешнего дни, как говорили в старину, была бы Леля в полном неведении относительно того, что предшествовало его казни в Орде 20 сентября 1246 года, если бы не жила воображением. Фантазия употреблялась ею, как хорошая подзорная труба, с помощью которой она обозревала события далекого прошлого и их участников.

Когда девочка оглядывалась в позавчерашний день или всматривалась в будущее, ее сознание обычно обволакивал теплый, завораживающий звук, возникающий от скрещения звенящей тишины Вселенной и шуршания крови в ее теле, звук, абсолютно неуловимый обыкновенным ухом. Он обретал в ее голове внятность и способность собирать в целое бесформенные, разрозненные фрагменты стародавних событий, реставрировал и делал монолитными исчезающие и рассыпающиеся даже от деликатного прикосновения прапамяти величественные руины давным-давно прервавшихся жизней ее предков.

Этот взявшийся как будто ниоткуда странный дар ясновидения шел, быть может, от основ ее одинокой души. Иногда ей, правда, казалось, что спонтанно воссоздающиеся в ее сознании картины прошлого и будущего что-то вроде фата-морганы и достаточно будет незначительной перемены в душевной атмосфере, как этот мираж тут же исчезнет. Ведь время, как лишай, постепенно и неумолимо съедает древо Жизни — остается жалкий и трогательный своей беззащитностью оглодок.

Может быть, с князя Михаила и началось материальное оскудение их рода. И одновременно обозначилось духовное восхождение. Известно же, что князь Михаил пекся о сирых и убогих, с юных лет относился к ним с кротостью и милосердием. Потом уже, спустя много столетий, потомки князя приумножат и разделят оставшиеся сокровища, для того чтобы промотать их, как семья бабушки, например, враздробь и с необыкновенной быстротой.

Любостяжания нет в них ни капельки, и слава Богу!

— Посмотрите, как несется в Киев князь Михаил. Его конь в пене, на последнем издыхании! — истошно кричит она оторопевшим гувернанткам и маме, раскрывшей от удивления рот. — Я отдам ему лошадку. Князь не опоздает к штурму, он вовремя появится среди дружинников и отобъет от татар город. Ну что же вы!

Ее голос срывается, она почти в истерике.

Врут летописи. Князь Михаил не праздновал труса, не сбежал из осажденного города. Он просто не успел к моменту, не добрался, не доскакал. Как удар кулаком по столу, от горькой досады, от безнадежности, он убивает Батыевых послов и не с повинной едет к хану, а затем, чтобы спасти от его гнева своих людей.

Трусы не совершают духовных подвигов. На верную страшную смерть обрекают себя князь Михаил и его боярин Федор, когда отказываются поклониться Батыевым идолам, они не пройдут, как того требует басурманский обычай, меж огней, не осквернят свои уста восхвалениями хана. Они не захотят чтить срамные уды и возлагать им требы. Вот в чем величие настоящих людей: в любых обстоятельствах они остаются свободными, ничем не омрачают свою совесть. Не загоняют себя в клетку унизительного подчинения. Лучше смерть, чем существование во лжи. Не всякие так смогут поступить.

Это и есть пролить кровь за Христа. Кровью, телом чувствовать Христову правду — как это все-таки трудно.

Она с ними, с князем Михаилом и боярином Федором, до последнего. И над ней взметнутся огненные столпы, и ее душу приподнимут над землей громовые распевы ангельского хора.

Как все со времен князя Михаила переменилось! Елена это тоже чувствует своим детским сердцем.

Везде хищники, грабители, взяточники. За медный грош отца с матерью удавят. Вот папа говорит, что столько вокруг злобных, коварных, мстительных людей. А вздорных и злоязычных — еще больше! А подлипалам и блюдолизам — вовсе несть числа! На то и Расея! Мама убеждена, что в просвещении — одно лишь спасение.